Размышления на столетие знаменитого письма Ленина Горькому …
15 сентября
исполнилось сто лет со дня написания знаменитого письма Ленина М. Горькому.
В письме, в частности, говорилось: «Интеллектуальные силы рабочих и крестьян растут и крепнут в борьбе за
свержение буржуазии и ее пособников, интеллигентиков, лакеев капитала, мнящих
себя мозгом нации. На деле это не мозг, а г..но. "Интеллектуальным
силам", желающим нести науку народу (а не прислужничать капиталу), мы
платим жалованье выше среднего. Это факт. Мы их бережем. Это факт. Десятки
тысяч офицеров у нас служат Красной Армии и побеждают вопреки сотням
изменников. Это факт».
О русской интеллигенции размышляет в интервью «Русской народной линии»
доктор философских наук, профессор МГУ, заместитель председателя Научного
совета по изучению и охране культурного и природного наследия при Президиуме
РАН Валерий
Николаевич Расторгуев:
Интеллигенция — понятие,
связанное исключительно с Россией и известное миру благодаря России в том
значении, в котором его сегодня обычно употребляют повсеместно, имея в виду людей
интеллектуального труда, а также целый ряд характеристик, которые прилепились к
этому слову в русской культуре с момента его заимствования русскими интеллектуалами
из немецкого языка. Но сам термин имеет древнюю историю и множество глубинных
смыслов, вовсе не связанных с какой-то социальной группой, а тем более с «прослойкой»,
как стали уничижительно именовать интеллигенцию в советской России. Введение термина
в публичный оборот произошло в Римской империи и приписывается Цицерону, а
статус понятия как философской категории, обозначающей Надмировой Разум, связан
с историей средневековой теологии и классической немецкой философии, прежде
всего — с гегелевским учением об Абсолютном духе. По определению Гегеля, «дух
есть ближайшим образом интеллигенция». Но нас эта давняя история интересует
мало, поскольку русские интеллектуалы во второй половине XIX веке по-своему
усвоили уроки немецкой премудрости и
предпочли сделать это красивое слово самоназванием… Как говорится, скромненько
и со вкусом.
Судьба этого понятия, пожалуй, не
менее интересна, чем судьба самой русской интеллигенции на разных этапах
отечественной истории. Думаю, что заимствованное слово было переосмыслено в
России не случайно. Русский язык и наш менталитет так устроены, что не принимают
истины без справедливости, ума без сердца, разума без души. К примеру, ни в
одном другом языке нет аналога слову «правда», в котором истина и
справедливость удивительным образом слиты воедино. Поэтому и интеллигенцию с
самого начала стали отличать от слоя узких профессионалов, занятых в сфере
умственного труда (интеллектуалов), поскольку интеллигентного человека
характеризует не только и не столько хорошее образование и навыки
интеллектуальной деятельности, сколько чувство ответственности и социальной
справедливости. Русские разночинцы, назвавшие себя Всемирным Разумом, взяли на
себя непосильную ношу — быть вровень или даже выше самого этого Разума. Да, у
русской интеллигенции непомерная гордыня, но одновременно в русском языке слово
интеллигенция очень теплое и доброе. Интеллигентами называли людей вне власти, а
значит пребывающих вне всяких грязных дел. Так сложилось представление об
интеллигентах как о людях, живущих интеллектуально-духовной жизнью и не
допущенных до власти. Эта отношение сохранилась и после революции. Поэтому
вполне объяснима и реакция интеллигенции на власть.
Противопоставление интеллигентов
и интеллектуалов пришло из русской журналистики. Известный
беллетрист-бытописатель того времени Петр Боборыкин, которого считают автором
такой интерпретации понятия, считал интеллигенцию чисто русским явлением.
Именно тогда возникли представления о русских интеллигентах как о людях высокой
умственной культуры, чуждых духу буржуазности и мещанства, противостоящих
ретроградству и рабской психологии. Именно такой образ нашел отражение во
многих произведениях выдающихся русских публицистов и писателей, получивших
всемирную известность. Так новое понятие закрепилось в языке европейцев. Макс Вебер
называл русскую интеллигенцию «последним великим интеллектуальным движением, не
единым, но определенно несущим общую веру и в этом смысле принявшее вид
религии». Однако, по его прогнозу, каким
бы образом ни продолжило свое существование это движение, после катастрофы
русской революции (1906) его дни будут сочтены. Как позднее подметил Тоффлер,
этот прогноз Вебер сделал задолго до большевистской революции и репрессий 30-х
годов ХХ века. Такое предчувствие было характерно и для русских интеллектуалов,
особенно перед самой революцией. Александр Блок писал в июне 1917 года: «Я
нисколько не удивлюсь, если народ, умный, спокойный и понимающий то, чего
интеллигенции не понять (а именно — с социалистической психологией, совершенно,
диаметрально другой), начнет также спокойно и величаво вешать и грабить
интеллигентов (для водворения порядка, для того, чтобы очистить от мусора мозг
страны)».
Идейный раскол в русском обществе
неизбежно породил и взаимоисключающие представления об интеллигенции — от
самолюбования до филиппик в адрес «гнилой» и «антинародной». Ленин,
естественно, нашел наиболее омерзительную метафору для того социального слоя, к
которому сам принадлежал. Если либерально настроенные мыслители причисляли к интеллигенции
критически настроенных интеллектуалов, которые находились в оппозиции к
самодержавию, государству и церкви, защищали принципы негативной свободы и были
близки к революционным идеям и движениям, то интеллектуалы консервативного
толка, соответственно, обвиняли либеральных интеллигентов в антинациональных
настроениях и «европейничании». Большевики, придя к власти, увидели в интеллигенции,
которую прежде называли «генеральным штабом революции», лишь попутчика и
социальную прослойку, которая не заслуживает доверия, т.к. не имеет классовых
признаков.
***
А теперь поговорим о том, что
происходит сейчас, на наших глазах. Когда-то, более десяти лет назад, я написал
несколько статей в Большую российскую энциклопедию, в том числе и статью об
интеллигенции, в которой проследил, как это понятие было переосмыслено в России
и почему оно вернулось в мировой лексикон уже переплавленным в русской печи, в
совершенно другом значении. Но если бы я сегодня взялся за такую статью, то мне
пришлось бы объяснять, что же произошло сегодня и с термином, и с русской
интеллигенцией. А произошло невероятное — по моим наблюдениям из
общеупотребимого словосочетания «русская интеллигенция» почти выпало
определение «русская». И это при том, что любимой и основной темой русской
интеллигенции всегда была она сама, естественно. Что же заставило интеллигентов
вдруг забыть собственное полное имя, которое они всегда произносили с особым
почтением и придыханием, налегая именно на первое слово — «русская»? Так было
еще недавно, поскольку это слово к радости интеллигентов — и либеральных, и
консерваторов — пугало и напрягало власть, которая при каждом удобном и
неудобном случае заменяла его эвфемизмом «советская». Да и теперь, говоря по
совести, власть так и норовит при первой возможности заклеить до сих пор
пугающий эпитет «русская» непонятным словцом «российская». А непонятным оно
остается по многим причинам и прежде всего, потому, что с ним соотносят не историческую
Россию, а «территорию правления» — самый большой, конечно, но все же осколок
России: с глаз долой, из сердца вон.
Наблюдения над частотностью употребления
этого термина за последнее десятилетие, которая ничуть не стала ниже,
подтверждают, что его используют теперь преимущественно в «обрезанном» виде… Более
того, среди молодежи оно не в чести, а среди слов-самоидентификаторов и
русскую, да и просто интеллигенцию вытеснили другие словечки-определители,
например, «креативное поколение» или «секущие», «тискающие клаву»… Согласитесь,
трудно представить себе традиционного интеллигента, тискающего клаву. И
наконец, от представителя русской интеллигенции нынче требуется немалое
мужество просто назвать себя русским — как будто дохнуло большевизмом с его
оголтелой русофобией и коллективной охотой на «великорусских шовинистов». На
отдельных незалежных территориях и вовсе это словосочетание запрещено к употреблению,
пока не будет найден национальный эквивалент. Но заказать поиск эквивалента некому:
интеллигенция, забывшая русский язык, уже не интеллигенция. А так называемая
либеральная интеллигенция, требующая «вернуть Крым», вообще произносит слово
«русская» сквозь зубы. Крым к России присоединился, а она — нет. И в этом нет
ничего удивительного, но именно она явно доминирует в отечественных массмедиа и
отождествляет либерализм с откровенной русофобией, не имея не только корней в
самой России, но и ни малейшей связи с европейским либерализмом. На Западе нет
либералов, презирающих собственный народ. Такие либералы — явление сугубо
русское. Увы.
Источник: https://tsargrad.tv
