Среди множества скверных новостей, которые мы узнали во время нынешней коронавирусно-кризисной эпопеи, заметным неприятным сюрпризом стал недавний демарш группы фармкомпаний. Фармацевты заявили, что в ближайшее время могут прекратить выпускать около полусотни видов недорогих медикаментов, входящих в группу жизненно важных препаратов (ЖНВЛП). Впрочем, для тех, кто хоть немного знаком с проблемами отрасли, это заявление не стало неожиданностью.
Семь фармацевтических компаний, среди которых «Дальхимфарм», «ОЗОН фармацевтика», «Биосинтез», «Фармстандарт», на днях обратились с письмом в Минпромторг, предупредив Министерство, что более 50 международных непатентованных лекарств, входящих в перечень «жизненно важных», вскоре могут перестать ими производиться из-за вопиющего расхождения себестоимости производства и предельных отпускных цен, установленных государством. Среди «кандидатов на вылет» такие популярные препараты, как парацетамол, димедрол, ибупрофен, раствор глюкозы. Особенно напрягло многих упоминание в этом списке жаропонижающих, противовоспалительных ибупрофена и парацетамола, применяемых на первой стадии лечения COVID-19.
Ну и что, что у вас пневмония? Мест в больницах нет. Столичное здравоохранение буквально захлебнулось в…
Минпромторг быстро отреагировал на этот «вызов» фармацевтов ответным заявлением, что они с ними «находятся в контакте» и разрабатывают поправки к действующим правилам регистрации и перерегистрации цен на лекарства. Правда, тут же в министерстве оговорились, что, «согласно позиции Минздрава, перерегистрация предельной отпускной цены возможна только на препараты, включённые в разработанные Министерством здравоохранения временные рекомендации для диагностики, профилактики и лечения новой коронавирусной инфекции COVID-19».
Также в ведомстве напомнили, что фармпроизводители могут ежегодно индексировать цены согласно ФЗ-61 «Об обращении лекарственных средств».
В свою очередь, чиновники Минздрава решили освежить память фармацевтов напоминанием о том, что начиная с 2014 года для большинства компонентов лекарственных препаратов размеры таможенных ставок снизились с 10 до 3 %, а от производителей не требовалось соответственно снижать цену на готовые медикаменты. При этом, мол, далеко не все фармкомпании используют возможность такой индексации.
В обоих Министерствах напоминают о постановлении правительства РФ № 441, регулирующем особенности обращения лекарственных препаратов в период эпидемии коронавируса. Мол, какие проблемы? Подавайте заявление для государственной регистрации предельной отпускной цены на лекарство. ФАС «проведёт экономический анализ заявленной предельной отпускной цены на лекарственный препарат и согласует цену», после чего Минздрав издаст соответствующий приказ.
Заключает Минпромторг обтекаемой и «позитивной» формулировкой.
С учётом сложившейся экономической ситуации, возросшего мирового спроса на активные фармацевтические субстанции и, соответственно, роста цен на них, чтобы не допустить дефектуры жизненно необходимых и важнейших лекарственных препаратов, необходимо принять срочные меры, позволяющие обеспечить рентабельность производства лекарственных препаратов.
Пациент — фармацевтика
Кто бы с этим спорил! Действительно необходимо. Только вот кто это должен сделать? Ведь за производство, ценообразование и оборот лекарств у нас отвечают сразу четыре ведомства: Минпромторг, Минздрав, Росздравнадзор и ФАС. А у семи нянек, как известно, дитя без глазу.
Вообще-то, к нынешнему «обострению» шли давно — болезнь отечественной фармацевтики насчитывает не один десяток лет. В советские времена наша страна практически полностью себя обеспечивала лекарственными препаратами. По крайней мере, теми самыми с нынешней аббревиатурой «ЖНВЛП». Чего не хватало — поставляли страны соцлагеря, отдельные позиции закупали за валюту у «капиталистов». Ежегодно разрабатывались инновационные препараты, которые мы успешно поставляли во многие страны.
На конференции «Фармацевтика: приоритеты отрасли на рынке» директор Городского агентства управления…
Затем победившие «демократы-ельцинцы» успешно разгромили отечественную химическую промышленность, глубокую нефтепереработку, от которых напрямую зависит фармацевтика; вытолкнули за границу и на тот свет множество учёных и инженеров, работавших на отрасль. Аптеки заполонили дорогие импортные лекарства, которые мягко говоря, были не по карману большинству «дорогих россиян». Тогда же, похоже, и родился афоризм: «Медицина — это платный агент фармацевтического комплекса».
К началу нулевых в сфере лекарственной безопасности, которая была, наконец, признана одним из важнейших факторов стабильности страны наряду с продовольственной безопасностью, обнаружился полный швах. Дело, конечно, начали поправлять — особенно с конца первого десятилетия XXI века, когда бюджет буквально купался в сверхприбылях от экспорта нефтепродуктов.
Линия фасовки препаратов на предприятии по производству антибиотиков полного цикла АО «Биохимик». Фото: Станислав Красильников / ТАСС
В 2012-м начали разрабатывать госпрограмму на 2013-2020 годы («Фарма 2020»). Основными задачами в ней были: резкий рост доли отечественных препаратов на российском рынке и импортозамещение жизненно необходимых лекарств. К нынешнему году предполагалось, что продукты российской фармакологии займут половину в лекарственном прейскуранте аптек. Причем — в денежном выражении, что означает 90 % наименований, поскольку наши медикаменты значительно дешевле. Для этого намечалось «технологическое перевооружение фармпроизводства»; кадровое обеспечение отрасли «с переходом на инновационную модель развития»; «увеличение экспортного потенциала». И ещё много чего хорошего.
Лекарственная независимость как мечта
Нельзя сказать, что ничего не было сделано: степень локализации фармацевтики возросла, но генеральной цели, мягко говоря, не достигли. По данным экспертов, доля импортных лекарств в общем перечне у нас остаётся около 70 %. При этом российские лекарства на 70-80 % состоят из зарубежного сырья — по большей части китайского. Какая уж тут независимость?
Существующие производители (количество которых действительно возросло) — это, за редкими исключениями, «упаковочные производства», работающие с импортным сырьём или его компонентами, соединяя, расфасовывая и продавая их под своим брендом. Правда, и в упаковочных материалах мы за все эти годы не достигли самодостаточности: и оборудование, и сами материалы в основном — зарубежные.
Про разработку собственных инновационных лекарств лучше вообще помолчать: львиная доля того, что у нас производится, — дженерики — то есть химическая и часто — менее эффективная копия оригинального, созданного в другой стране препарата, патент на который закончился.
По данным Счётной палаты, «Фарма 2020» в прошлом году оказалась самой неудачной среди всех федеральных программ: потрачено менее 63 % ассигнований, причём качество трат вызвало у проверяющего ведомства большие вопросы.
Заграница нам не поможет
В список ЖНВЛП фармкомпании некогда сами рвались попасть со своими продуктами, ибо оно означало гарантию поставок в аптеки. Однако введение государством потолка «максимально допустимой цены» при идущей уже несколько лет девальвации рубля неудержимо роняло рентабельность производства именно дешёвых лекарств.
Настоящий кризис разразился прошлой весной и летом, когда провалились тысячи тендеров госучреждений на закупку лекарств по сотням лекарственных наименований: производители просто отказывались в них участвовать из-за нулевой рентабельности. В итоге лекарства начали массово покидать российский рынок. Эксперты составили список, в котором уже более 700 позиций препаратов, «которые мы потеряли». Среди них, например, популярнейший атропин, эффективный при множестве лечебных показаний. По некоторым позициям пришлось даже идти на поклон к «батьке Лукашенко», чтобы тот директивно нарастил в Белоруссии производство аналогов.
Менее чем за неделю вирусологи из новосибирского ГНЦ ВБ «Вектор» разработали тест-систему диагностики нового…
Нынешняя спецоперация с коронавирусом, жахнувшая одновременно с «нефтяным» падением курса рубля, и вовсе усугубила ситуацию в российской фарме. Резкое вздорожание лекарственных субстанций из-за транспортной и иных составляющих, «карантинный» разрыв многих бизнес-цепочек, полная неопределённость будущего поставили эту важнейшую отрасль на опасную грань.
Запас прочности у неё, безусловно, есть — за счёт крупных производителей. Но в случае кризиса это не спасёт. Не спасёт и обычный для наших чиновников расчёт на «заграница нам поможет». В смысле — закупим, что надо, за бугром. Время-то ныне полувоенное, кризисное: производства везде съёживаются, продукция дорожает, собственные потребности государств в еде и лекарствах куда важнее.
И здесь, безусловно, нужно предпринимать какие-то меры, выходящие за рамки пресловутой «невидимой руки рынка», на которую до сих пор молятся некоторые наши либералы во власти. В области фармации, в той же (если не в большей) степени, как в продовольственном обеспечении, наглядно видно вопиющее противоречие между либерально-глобальной экономикой с её жупелами в виде «свободного перемещения товаров и услуг», «международным разделением труда», «свободным ценообразованием» и — суверенитетом государства, «народосохранением», с другой стороны.
У мелких и средних участников рынка, специализировавшихся именно на недорогих дженериках, выбор невелик: либо закрыться, либо разориться. Фото: Андрей Никеричев / АГН «Москва»
Если рынок и свобода — тогда любое «социальное» регулирование цен — на лекарства или на хлеб — это пустая сентиментальность и патриархальный атавизм, который рано или поздно вступит в противоречие со способом производства. Если же хотите, чтобы народ не окочурился без еды и простейших лекарств или не поднял с отчаяния бунт, более того — желаете стабильности и долгосрочного развития — тогда госкомпании, план, госзаказ; своё сырьё и станки, свои учёные и инженеры. Во всяком случае, в стратегически важных отраслях и по отношению к критически важным продуктам это так, и никак иначе.
У нас же все правительства после откровенно людоедского гайдаровского пытаются усидеть на двух стульях: свободного рынка и социального государства. Но вот сама судьба маркировкой «2020» отодвигает эти стульчики друг от друга. Чтобы элементарно выжить как страна и как народ, надо полностью пересматривать экономическую и управленческую либеральную парадигму. Время мобилизации, господа хорошие! Первый и второй звоночки уже прозвенели — право, не стоит ждать третьего — набатного.
Пока же, очевидно, придётся идти на полюбовное ценовое соглашение с производителями, чтобы не остаться в один прекрасный день и вовсе без нужнейших лекарств.
Виктор Дмитриев — генеральный директор Ассоциации российских фармацевтических производителей, кандидат медицинских наук:
Нынешний «выплеск» моих коллег — это, конечно, уже девятый вал давней проблемы. В колокола мы забили сразу, когда была введена система государственного регулирования цен на лекарства. В зоне риска уже тогда оказались препараты нижнего ценового сегмента. А затем усугубил дело злосчастный прошлогодний приказ Минздрава о начальной (максимальной) цене контракта по закупке лекарственных препаратов, после чего торги начали срываться. То, что стартовая цена ниже даже утверждённой государством (из-за которой нынче сыр-бор разгорелся), — это, конечно, никуда не годится. Есть законы экономики, и они работают так же неукоснительно, как и законы физики. Когда вам предлагают продавать продукцию ниже её себестоимости, это похоже на известную нескладушку «По реке плывёт топор из села Чугуева…»
Сделали же фармкомпании своё заявление именно сейчас отнюдь не из-за ситуации с коронавирусом, как бы используя её в порядке шантажа. А потому, что доллар в очередной раз взлетел вверх, автоматически поднялись цены на лекарственные субстанции, составляющие 80 процентов в ценообразовании препаратов.
И если у совсем крупных производителей ещё есть теоретическая возможность удержать цены из списка ЖНВЛП за счёт удорожания других лекарств, то у мелких и средних участников рынка, специализировавшихся именно на этих недорогих дженериках, выбор невелик: либо закрыться, либо разориться.
Ибупрофен завтра не исчезнет
Да, если семь фармкомпаний, подписавших письмо, перестанут производить тот же ибупрофен, останутся ещё 143 его производителя. Поэтому пока угрозы его полного исчезновения из аптек нет. Но не стоит доводить эту ситуацию до абсурда, когда и остальные компании начнут заявлять аналогичные вещи, поскольку законы экономики не обойти.
Хуже, когда производитель какого-либо препарата единственный, и он выходит из игры, как в своё время получилось с препаратом «Мезатон». Хорошо, что помогла Белоруссия, где фармзаводы работают, в основном, по госконтрактам и дотируются. Но так не может продолжаться до бесконечности. Неуклюжую, косолапую ценовую политику в этой области необходимо выправлять.
Госрегулирование должно быть, но как дорога с двусторонним движением, а не в качестве удавки на шее. Если вы где-то зажимаете, то облегчите в другом месте — дайте налоговые преференции, послабления с арендой, коммуналкой. Таких позиций много. Я понимаю, что невозможно индивидуально подойти к каждой таблетке. Но меры можно разделить на системные и дифференцированные по отношению к конкретным случаям. Должен быть сформирован некий реальный список препаратов, составляющих государственную безопасность, причём из тех, что производятся внутри страны.
Давно назрело создание единого регуляторного органа фармацевтики, какие существуют в большинстве других стран. А у нас регулятор многоглавый и у каждой головы свой KPI. Каждый отчитывается — у него всё хорошо, а в целом в отрасли — плохо. Как в старой миниатюре Аркадия Райкина про костюм, где каждый из его производителей отвечал лишь за отдельную часть, а в итоге вышло нечто, что и надеть-то нельзя. Ответственность должна быть за свои решения, чтобы не получалось, как у нас: сперва громко принимают постановление, а через несколько дней его отменяют.
Сейчас всем сторонам нужно, как говорится, взяться за ум и согласованно, входя во взаимные проблемы, решить задачу по-государственному. А это значит, прежде всего в интересах всего народа: чтобы, с одной стороны, не оставить его без необходимых лекарств, а с другой — чтобы люди могли их покупать.
Фармацевты к такому диалогу готовы. Я только что приехал с совещания директоров отрасли — сейчас наши заводы, понимая ситуацию, работают в три смены. Особенно те, кто производит противовирусные препараты, антибиотики, другие медикаменты для лечения COVID-19.
Сергей Шуляк — генеральный директор компании DSM Group, аналитик фармрынка:
Воспринимать ли заявление фармпроизводителей как шантаж? Знаете, я вам приведу простой факт: на днях пришло сообщение, что китайский производитель поднял цену на лечебную субстанцию гидроксихлорохина, которым пытаются лечить COVID-19, в десять раз! А цена на этот препарат зафиксирована государством на одном уровне. Ну и что, скажите, делать нашим компаниям? Точно так же в прошлом году Китай увеличил на 30 % стоимость различных субстанций, входящих, в том числе, в перечень жизненно важных лекарств. Дело в том, что в КНР два года назад были приняты жёсткие экологические нормативы и многие предприятия фармкомплекса вынуждены были просто закрыться.
Среди фармацевтов бытует выражение «турецкий сценарий». Это очень похоже на историю с российским импортозамещением. Турки стимулировали развитие фармпроизводства у себя на территории, стали делать большое количество дженериков. И в какой-то момент государство решило, что уже помогло компаниям отрасли развиться, а теперь пора зафиксировать цены. Но китайцы внезапно подняли цену на субстанции и турецкие заводы просто встали. Тогда правительству Турции пришлось срочно отпускать цены до приемлемого для производителя уровня.
Китайские производители подняли цену на лечебную субстанцию гидроксихлорохина, которым пытаются лечить COVID-19, в десять раз! Фото: XU CONGJUN / EPA/ ТАСС
У нас до 2009 года тоже было понятие «ЖНВЛП», но цены в некоторых регионах мягко регулировались властями, а в некоторых — нет. Так вот, представьте себе — в итоге эти препараты стоили везде практически одинаково. Когда стали вводить жёсткое регулирование по верхнему ценовому уровню, хотели тем самым обезопасить бюджет от последствий резкого роста курса доллара. Некоторый эффект от этого действительно был, но ныне ресурс такого удержания просто исчерпан.
Нет лекарств «жизненно неважных»
У нас 1 500 производителей в этом секторе. Абсолютное большинство выпускает как раз недорогие препараты. Предложение компенсировать им убытки по списку «жизненно важных» лекарств, поднимая цены на другие, звучит довольно странно. А что, этими другими нелюди у нас пользуются? Пусть цены на них взлетают до небес? А ведь больные люди, которым они необходимы, и так по фондам всяким ходят, чтобы их приобрести. Им теперь нужно будет продать последние штаны, чтобы лечиться? Сюда же относится и отдельный список Минздрава по лекарствам против COVID-19, по которому можно перерегистрировать цены. А что — остальных болезней у нас нет уже?
Как эксперт и врач по образованию, я вообще лично против деления лекарственных препаратов на «жизненно важные» и «жизненно не важные». Если средство получило лекарственное удостоверение, то в любом случае оно лечит и спасает жизнь.
Заместитель председателя Комиссии Общественной палаты РФ по социальной политике, трудовым отношениям,…
Парадокс нынешней «ультиматумной» ситуации в том, что фармкомпаниям, написавшим письмо, можно и не идти навстречу. Рынок не останется без этих лекарств. Просто вместо дешёвых их видов, выпуск которых вынуждены будут прекратить подписанты, придут гораздо более дорогие — и скорее всего, от зарубежных фирм. То есть, пожалев для одних производителей десяти рублей наценки, мы получим наценку в пятьдесят рублей от других! И где же здесь, спрашивается, забота о кошельке потребителей?
Конечно, в итоге всё упирается в сильную зависимость российской фармацевтики от импорта лекарственных субстанций и интермедиатов для их производства (промежуточные короткоживущие вещества, образующиеся в процессе глубокой нефтепераработки. — Ред.). Сейчас из полутора тысяч этих молекулярных формул у нас производятся единицы. Все мы, конечно, не сможем охватить, но хотя бы несколько десятков основных — это, в принципе, реально. Для всей России потребовался бы всего один такой завод, но ни одна частная компания его не потянет — это очень дорогое мероприятие, реализовать которое можно только под прямой госзаказ. Насколько я знаю, никто у нас до сих пор такой завод строить не собирался.
Считалось: а зачем, если Китай и Индия поставляют субстанции всему миру?
Долго ли нам от китайцев зависеть?
Если наше государство всё же решится реализовывать производство полного цикла, это должна быть продуманная схема государственно-частного партнёрства — целое научно-производственное объединение из многих предприятий разных отраслей для обеспечения страны важнейшими лечебными субстанциями и интермедиатами для их создания. И это было бы правильно и здорово. Я не знаю, вспомнят ли в нынешних условиях о проекте программы «Фарма 2020 — 2030» — документе, который только формировался и, говорят, кулуарно обсуждался. В нём, как я слышал, предполагалось локализовать производство части субстанций в России.
Сможет ли наш фармацевтический комплекс в нынешнем его состоянии массово выпускать новое лекарство? Если таковое будет разработано у нас, доказана его клиническая эффективность, — без сомнения сможет. Ведь это гарантированный спрос и огромные экспортные возможности.
Вообще, любое новое фармацевтическое производство — лекарств ли, вакцин или субстанций гораздо эффективнее, если рассчитано не только на внутренний рынок.
Индия и Китай в этом смысле поступили весьма дальновидно, замкнув на себя фармацию большей части мира, поскольку производят львиную долю лекарственных субстанций. Теперь здоровье, а то и жизнь сотен миллионов людей на разных континентах зависит от их ценовой политики.
Источник: https://tsargrad.tv
