|
Яко прииде
кротость на ны ...
Пс. 89.
Говоря об итогах Российской
истории последнего пятнадцатилетия, волей-неволей признаешь, что отстранённый,
бесстрастный взгляд на вещи может открыть больше, чем самое увлечённое
сопереживание. Лицом к лицу лица не увидать, и свежее впечатление от
разыгравшейся трагедии, бессилие и боль за разрушенное государство едва ли могут
способствовать пониманию смысла происходящего. Сердце запуталось в
бессмысленных кровавых подробностях - пора бы взглянуть на Отечество если не
беспристрастным, расчленяющим взглядом аналитика, то, по крайней мере,
легкомысленно всепрощающим и глубоким сыновьим взглядом, ничего, совсем ничего
не требуя от Отечества, принимая его таким, как есть, любя его не потому, что
оно лучше других, а так, ни за что, из одного сыновнего долга.
Самый поверхностный обзор
откроет некоторые важные черты нашей новейшей истории, на которые мы едва ли
обращаем внимание. Но именно в этих чертах, кажется нам, таится возможность для
будущего России.
Во-первых, распад Советского
Союза и попытки образования национальных государств (оказавшиеся лишь формой
перераспределения власти внутри советской партийной верхушки) неожиданно
открыли нам утешительную истину: мы до сих пор живём, хотя бы и в изуродованной
и расчленённой, лишённой монарха и правящого сословия, но всё ещё Российской
империи. Несмотря на советский период, никакой новой России на месте старой не
образовалось. Русский человек не успел переродиться окончательно и в глубине
своей остался собою. Поэтому путь покаяния и возвращения к прежнему и единственному
его земному Отечеству остался открыт. Излишне говорить, что падение русского
народа могло быть необратимым, а заслуженная гибель - полной. Так могло быть,
но так не стало, Господь решил иначе. И мы с радостью обнаруживаем это.
Во-вторых, Русская Церковь,
хотя и медленно, но неуклонно оправляется от учинённых над Нею со стороны советской
власти насилий и от вынужденного приспособления к узурпаторам. Сколько ни
пытались Её сначала сломать, потом согнуть, Она не сломалась и не согнулась.
Прославление святых царственных мучеников, равно и прибавление в святцы
множества новых святых, как новомученников, так и подвижников и святителей
далёкого прошлого - отрадная примета Её оживления, Её выздоровления. Стоит
напомнить, что католики несколько десятилетий назад, напротив, вычеркнули из
святцев множество Божьих угодников, в числе их св. Николая Чудотворца, св.
Георгия Победоносца, св. Варвару... (Источники - см. * в конце статьи ) Таким образом, Господь, не помянув наших
оскорблений и злодеяний против Него, оставил совершенно открытым и путь
служения Отечеству небесному.
В-третьих, самым жестоким
образом была развеяна вера в святость Прогресса, в Свободу и братство с Западным
миром. Тот Запад, к которому мы хотели идти в начале этого бездумного
пятнадцатилетия, оказался, натурально, мнимой величиной, существующей
исключительно в нашем воображении, так нуждавшемся в настоящем нравственном
идеале, которому не могли удовлетворить лукавые кодексы строителей советского
«изма». Запад оказался туповатым и подлым. И хорошо, что противники России
решили с нею не церемониться, без конца задевают её, чтобы получить благовидный
предлог, чтобы изолировать Россию, если не добить её экономическими санкциями
или даже прямым военным вторжением. Таким испытанием была балканская война. Но
вместо раздражения, вместо погромов и расправ наши противниеки породили
совершенно мирное, но стойкое недоверие к себе. Запад и, прежде всего, Америку
перестают уважать и воспринимать как честного партнёра. Развенчание
прогрессистских идеалов вынудило нас обратиться к Богу и собственной истории,
развязало нам руки для воцерковления своего повседневного быта, нашей науки и
искусства. Тому, что вчера большинство образованной публики встретило бы
насмешками, сегодня оказывается, хотя бы внешне, благожелательное уважение.
В-четвёртых, невозможность
для думающого человека не видеть безысходности нынешнего строя, духовный крах
западничества, общественные несчастия и ничтожество правителей самым
неожиданным образом породили положение дел, при котором общественное мнение
склоняется в пользу монархии и сословности. Многие могут составить им
оппозицию, но настроить народ против них уже не смогут. Священныя сочетания
слов вроде «права человека» и «цивилизованный мир» и «европейския ценности» всё
больше ассоциируются с авиационными бомбами и высокоточным оружием. Мы поняли,
наконец, что нам просто морочат голову. И перестали пугаться, увидев всю
безчестность либерализма. Так же, как перестали пугаться ругательств от «имперский»
до «черносотенный». Да, имперский. Да, монархический. И, хочется верить, мы
снова выстрадаем свою Империю.
В-пятых, обманутый народ,
которому слишком долго твердили, что он - соль земли, увлёкшись было новым разграблением
и разделением «по справедливости» государственных имуществ, новым уравниванием
и уничтожением привилегий, соблазнившись призраком даровой «гуманитарной»
помощи, ищет возвращения к своим традиционным ценностям. Случившиеся несчастья
придавили его. Он, сравнительно с началом перестройки, смирился, отказался от
притязаний на лёгкую лучшую жизнь, не желает участвовать в политике и в
управлении. Словом, желает возвращения на своё историческое место и в смысле
общественном не ожидает ничего, кроме покоя и благоденствия. Равно, усомнился
он и в возможностях частной экономической инициативы, лишённой поддержки и
защиты сильного государства, потому и своё экономическое процветание он
связывает с возрождением государства, что наглядно доказало избрание нынешнего
российского президента. Замечательно, что всенародную поддержку получил не
«народный вождь», а офицер спецслужб. Вопреки недоумениям, это легко обяснимо:
народ, усомнившись в навязанном ему «божественном величии и всесилии», остро
чувствует своё безсилие перед внутренними и внешними врагами; он ищет
поддержки; он хочет власти, не на его (народа) только силу опирающейся. Итак,
те, кого учили требовать, требовать и еще раз требовать,учили непомерному
самомнению, нынче «разучиваемы» самой жизнью.
В-шестых, происшедшие
перемены в обществе передвинули интеллигенцию вниз социальной лестницы, где она
и должна была бы находиться. Учителя, врачи и адвокаты - суть служащие, слуги,
а не вожди народа. Университетский или школьный учитель - не духовный отец,
врач не излечит душу, адвокат не защитит перед Богом. Народ нисколько не
подчиняется уже мании государственного и религиозного величия у интеллигенции.
Да и сама образованная публика приступает к положенным ей занятиям, не пытаясь
уже доказать свою высшую значимость, она не исполняет свой высший долг, а
просто зарабатывает деньги, чем может. Таким образом, экономические невзгоды и
эмиграция, удалившая наиболее притязательную часть интеллигенции, только способствовали
возстановлению порушенного ещё до революции здорового общественного устройства.
Наконец, в-седьмых, к
удивлению европейца, общественные прослойки и группы возвращаются на свои
места, предпочитая сотрудничество и взаимопомощь, борьбе за свои интересы, на
каковой борьбе держится европейская демократия. Эту «демократию» мы не приняли
нравственно и религиозно, как основанную на мелочной зависти одних общественных
групп к другим. Русский народный характер далеко не идеален, но находить смысл
и удовольствие в безконечном отстаивании каких-нибудь незначительных прав в
судах и уличных выступлениях русский просто не в состоянии, потому что его
характер воспитан православием, а не протестантизмом. Потому ни демократия, ни
формально-законническое («правовое») государство не приживаются у нас. Нам
легче вынести и простить, сгладить самодурство чиновников, чем тратить время на
суды и манифестации. Зато и чиновник никогда не добьётся формально-точного
исполнения своих предписаний, русский послушен в общем, но в частностях
поступает на свой лад, своим умом. И это - недостаток только с точки зрения
европейца. На самом деле, эта жизнь своим умом под общим руководством
чиновника, проводящого волю монарха, и есть единственно возможная и не
бумажная, действительная форма демократии, форма участия народа в управлении
государством. Наш народ сопротивляется всеми силами не ущемлению прав, а
мелочному надзору над ним, «протестантской регламентации», охватывающей все
области жизни. И это своеобразие народного духа, породившее самодержавие,
главный залог возвращения единственно жизнеспособных у нас прежних порядков.
Таковы основные черты нашей
новейшей истории, в которой мы, сначала поддавшись соблазнам и легко и позорно
отступив, на последнем рубеже проявили удивительную духовную стойкость, сами
того, впрочем, не заметив. История обеих Отечественных войн повторяется.
Несомненно, то, что нас
пытались уничтожить, причём план этого уничтожения был предложен народу
А.И.Солженицыным как план обустройства России. Расчленение государства и
«переустроение» его инициативой снизу - «земской» инициативой - должно было
повергнуть Россию в хаос, произвести её мельчайшее дробление на враждующие
интересами нации, области и города - руками самих же русских. Но это разделение
на коренных и пришлых, на тех, кого оббирают, и тех, кто пользуется отобранным,
произойдя на европеизированных, «цивилизованных» окраинах империи, внутри
России встретило глухое, но совершенно непреодолимое сопротивление. Верно,
ожидали, что наплыв беженцев из Средней Азии и с Кавказа, как русских, так и
инородцев, приведёт в России к фашистскому всплеску, как это происходит нынче в
Западной Европе. Но Россия неожиданно доказала, что она не узко-национальное государство,
что она по-прежнему Империя, и приняла, и дала обустроиться пришельцам без
ропота. Народ не пожелал воспользоваться предложенной ей «демократией» для
мелочных тяжб с соседями, он легко поступился и лукавым «чувством собственного
достоинства», т.е. гордыней, и имуществом, сохранив нечто более важное, что и
пытались отобрать у него гонители, - СВОБОДУ. Не громкую политическую, не
мнимую экономическую свободу, а свободу в Боге от земных соблазнов для святой
жизни. Потому мы можем надеяться, что и политическое и экономическое процветание
нам приложатся, если мы не утратим Бога.
Нет вечных государств. Как
чаяние земного бессмертия означает нежелание встречи с Богом, так и вечность
своего государства, нации, языка люди утверждают всегда против Бога, точно
сроки не в Его руках. Тот, кто хочет закрепиться на земле, преодолеть свою
смертность с помощью государства, создаёт не более чем тайную организацию, как
масоны, живучую, но бесплодную, не способную к подлинному государственному или
культурному творчеству. На земле вечно лишь то, из чего ушла жизнь, что Бог
предоставил себе.
Мы вовсе не
считаем Российскую империю вечной. Мы лишь чувствуем, что она ещё не сказалась
до конца, что она всё ещё молода, что она может теперь погибнуть только
насильственной смертью. Путь открыт, препятствия огромны, но, говоря словами
Карамзина, бывали бедствия куда более страшные, но государство не погибло.
Господь не посылает испытаний выше сил. И если, как мы увидели, все средства,
приложенные к нашему уничтожению, напротив, подарили нам смирение и вернули
духовную свободу, то неужели мы снова смалодушествуем, как восемьдесят три года
назад, неужели не воспользуемся этой свободой для Русского возрождения?
Сергей Софиянчук-Войчишин
г. Харьков
* Примечание:
Алферьев Е.Е. Император Николай II как человек сильной воли. - Нью-Йорк, Джорданвилль: Святотроицкий монастырь, 1983. - с. 77. (Есть репринтное российское издание 1991 г.).
Сам Е.Е. Алферьев ссылается на Catholic Almanac 1971. Felician A. Foy, O.F.M., Editor. Doubleday and Co., Inc., Garden City, N.Y.
[an error occurred while processing this directive]
Украинская баннерная сеть
|
