Он один из тех, кого некоторые пренебрежительно называют "гаражниками". Хотя на них сегодня держится фронт. Он прошёл через то, что не покажут на федеральных каналах и не укажут в красивых докладах генералы. А мы расскажем — вот так, без прикрас, суровую правду о фронте и тыле.
Инженер Сергей Строганов (фамилия изменена. — Ред.) делает технику для фронта, разрабатывает и улучшает БПЛА и средства радиоэлектронной борьбы. Сергей — сам участник СВО, служил в полковой разведке, создал и возглавлял группу БПЛА. Но попал примерно в такую же историю, как известные дроноводы «Гудвин» и «Эрнест», которых командир отправил в штурмовики. Строганов в отличие от них не погиб, а после третьего ранения, полученного на штурмах, вернулся домой. И теперь вместе с группой инженеров-энтузиастов, насколько может, обеспечивает бойцов на передовой тем, что многим из них не хватает. Он рассказал Царьграду, чего именно.
Видеоперехват спасает жизни
Мы встретились с Сергеем, когда он тестировал антенны видеоперехватчика — выбирал, какая из них лучше подойдёт для фронта.
Видеоперехватчик — это прибор, который обнаруживает вражеский дрон, подключается к его антенне, передающей видеосигнал, и наблюдает ту же картинку, что и оператор этого дрона.
Увидев с помощью видеоперехватчика, что к ним летит «птица» с зарядом РПГ под брюхом, бойцы могут спрятаться сами или спрятать технику, которая находится у дрона на пути. Или, допустим, они едут на машине и обнаружили, что на них нацелился камикадзе. У них в этом случае есть возможность начать стрелять по нему и выпрыгнуть из машины. Эта система повышает процент выживаемости,
— объяснил Сергей.
По его словам, такая технология сегодня уже широко применяется против не цифровых, а аналоговых — самых дешёвых и массовых БПЛА, которые составляют примерно 70% от всех применяемых. Именно они в основном убивают наших солдат.
Сергей с товарищами разработали видеоперехват для частот, которые почему-то в других таких же системах не отслеживались, хотя БПЛА их тоже используют.
Видеоперехватчики: каждый на три диапазона 1,2, 3,3. 5,8 ГГц — в сумме 118 каналов. Фото предоставлено Сергеем Строгановым.
Школа «Зевса» и уроки генералов
Сергей — инженер и бывший успешный бизнесмен. Он ушёл на фронт осенью 2022 года. И, как и многие, открыл для себя дроны.
Мобилизованные. Волки войны: Суровая правда с фронта глазами бизнесмена, ставшего штурмовиком
Я на фронте старался учиться всему. И когда к нам в учебку приехал по каким-то делам дроновод с позывным «Зевс» и предложил нашему комбату поучить желающих бойцов работе с БПЛА, я сразу же к нему записался. Круче БПЛА-подразделения, чем у «Зевса», я не встречал. Причём эти ребята сами учились опытным путём. Когда какие-то «птички» загнали их взвод спецназа в подвал и не выпускали неделю, бросая им на головы гранаты, они очень заинтересовались, что это за игрушки такие. Им повезло захватить блиндаж украинского подразделения БПЛА и найти там очень хорошие инструкции. Они их перевели, адаптировали под нас, и по ним до сих пор многие дроноводы учатся ведению боевых действий.
Всего к «Зевсу» из их батальона записались 30 человек. Но к концу обучения, когда выяснилось, что Министерство обороны штатно дроны не поставляет и, скорее всего, их придётся покупать за свой счёт, энтузиазм у комбата пропал, и почти все ученики «Зевса» покинули.
Сергей остался: его финансово выручали коллеги, на которых он оставил свой бизнес. Благодаря их помощи, он и ещё четверо обученных «Зевсом» кое-как укомплектовали единственное подразделение БПЛА для своего полка и ещё двух батальонов.
Сергей вспоминает такой эпизод. Однажды в учебке, когда они тренировали ночные сбросы, появился генерал-лейтенант. Строго спросил: «Чем это вы тут занимаетесь?» Ему объяснили. «Фигнёй страдаете!» — сделал вывод генерал, распорядился: «Тренировки прекратить! Все по казармам!» И дал совет, как поступать с дронами: «Видишь БПЛА — ложишься на спину и стреляешь по нему из автомата». Это было роковой ошибкой.
Вот из-за такого незнания, что собой представляют дроны, и непонимания высшим начальством опасности, которую они несут, мы и отставали от противника,
— говорит Сергей.
Украина создана для дроновой войны
Он считает, что сегодня дроны для врага — единственный способ удержания линии фронта. Убери их, украинская оборона сразу посыпется.
К тому же Украина — специфический театр военных действий, будто созданный для дроновой войны. Там мало густых лесов — сплошные поля и степи. На этих открытых пространствах человек, как мишень в тире. Сверху, с дрона он виден издалека, да ещё как! Современные БПЛА могут с 800 метров прочитать, что написано в раскрытом блокноте.
Единственная естественная защита от дронов на Украине — узкие лесополосы, которыми в сельскохозяйственных целях в XX веке разлиновали открытые пространства полей. Именно по этим лесополосам, состоящим из акаций, дубов и кустарника, на СВО и происходят все перемещения вне населённых пунктов. Именно в этих посадках прячутся люди, техника, артиллерия.
Но укрытия эти ненадёжные. Лесополосы, во-первых, очень узкие и их выкашивает артиллерия, а во-вторых, дроны стараются найти «входы» в них. И дальше уже летят над тропинками в поисках техники и людей.
Эпопея выживания русского таджика. Трижды раненный штурмовик молился у каждого дерева
Откровения пленных дроноводов
Однажды батальон Сергея взял в плен двух вражеских операторов FPV-дронов. Те рассказали, как было поставлено в 2023 году снабжение этим расходным материалом у противника: приезжает огромная машина, гружёная БПЛА, и дроноводы должны всех их к следующему завозу использовать. Если не израсходовали, последует наказание. У нас все было совсем по-другому — из-за неприятия дронов как генералитетом, так и рядовым составом.
Дроны-камикадзе — расходный материал. Фото автора
Мы не раз помогали соседям, прикрывали с воздуха их разведку. Но враг быстро понимал, что появилось подразделение БПЛА, и сразу же начинал на нас охоту. Сперва с помощью своих «птичек», но мы сажали их РЭБом. Тогда они вызывали специалистов, которые пытались вычислить место нахождения группы БПЛА. начинался выборочный миномётный обстрел. Но так как мы постоянно перемещались, они не могли нас засечь, противник прибегал к последнему средству — начинал просто кошмарить все позиции миномётным и артиллерийским огнём. И нас наши же бойцы выгоняли. Говорили: «Пока вы не появились, было тихо». Я их по-человечески их понимаю — жить хочется всем,
— добавил Сергей.
Но со временем, когда выяснилось, что даже маленькая группа дроноводов сильно упрощает жизнь очень многим, его группа БПЛА стала незаменима. Полезным человеком на войне, с одной стороны, быть хорошо, а с другой — не очень. Потому что есть люди, которым твоя полезность может стать костью в горле.
Когда командир полковой разведки стал всюду слышать мою фамилию, это ему не понравилось, и у него со мной начались конфликты. А я тогда ещё был склонен называть вещи своими именами, пытался что-то доказывать, не понимал, что иногда для выживания на войне нужно быть лизоблюдом. И в итоге оказался в «камазе» штурмовиков, отправленных на передовую,
— рассказывает Сергей.
Он трижды попадал в госпитали — всякий раз, участвуя в штурмах. За каждый период нахождения не передовой терял 20-30 килограммов веса. После третьего ранения был комиссован и вернулся домой. Стал делать технику для фронта.
Наперегонки со смертью: Пройти 27 км под атаками дронов. Как? Секреты выживания боевого русского офицера
Сколько стоит «закрыть» небо
Сергей показывает их «гараж»: в нём на полках длинные ряды дронов. Их группа работает напрямую с подразделениями в обход посредников и неповоротливых, бюрократических госструктур. От бойцов поступает заказ, Сергей с товарищами устраивают мозговой штурм и через полтора-два месяца выдают результат.
Мы создали недорогой РЭБ стоимостью 300-400 тысяч рублей, который на 700 метров полностью закрывает небо от аналоговых дронов. Был поставлен эксперимент: московские волонтёры закупили для фронта восемь машин «буханок», на одну из которых поставили этот РЭБ. Он похож на тазики и поначалу над ними смеялись. А потом позвонила руководительница этих волонтёров и передала слова бойцов: «Из восьми «буханок» у нас осталась одна — с вашими тазиками, и над ними больше никто не смеется». У нас таких отзывов накопилось уже очень много.
— говорит Сергей.
Они делают реально рабочую технику, а не технические «обманки», которые проходят по непонятно каким официальным контрактам и обслуживают чьи-то финансовые интересы.
Тазик, спасающий жизни. Фото автора.
Кто преуспевает на войне
Недавно на Северо-Западе проходил слёт производителей БПЛА и РЭБ. По словам Сергея, 85% участников представляли тех, кто просто собирают технику из готовых конструкторов, купленных у китайцев и на фронте уже плохо работающих. И не допускают никакой самодеятельности. Лишь 15% были умельцами, которые разбираются в электронике, могут перепаивать, перепрограммировать — усиливать возможности существующих моделей.
Вот на них фронт и держится. И ещё на нескольких успешных крупных фирмах, например, на производителях дрон-детектора «Булат». Но и «крупняку» надо быстро адаптировать свою технику под быстро меняющуюся обстановку.
«Булат» — хорошая штуковина и очень удобная. Но у неё на сегодня есть один минус. Когда в небе мало «птичек», «Булат» очень эффективен, а сейчас их стало так много, что он всё время орёт. Мы тоже поначалу создали подобный детектор — он видел всё: «птичек», рации, «Старлинки», любые передающие устройства, но по факту это был паникёр. Даже когда мы научили прибор отличать и классифицировать технику, всё равно штука, которая постоянно пищит, перестаёт быть нужной.
Сергей сравнивает это с привыканием к передовой. Самый неприятный день — первый. На второй ты, несмотря на постоянные обстрелы, уже начинаешь передвигаться. На третий — выполнять какие-то работы, а на пятый — боевые задачи, несмотря на то, что по тебе работает миномёт.
Сергей считает, что на войне, как и в гражданской жизни, преуспевают в первую очередь люди думающие. А самыми эффективными называет подразделения, в которых бойцы доверяют своим командирам, те опираются на инженеров, плюс есть люди, которые финансово такие подразделения поддерживают. Там подходят к военному делу не по устаревшим учебникам, а исходя из меняющейся обстановки.
А на гражданке полиция устраивает рейды, изымает продукцию инженеров-гаражников. Хотя, по словам Сергея, с ними неформально контактируют даже генералы и покупают их продукцию для своих родственников и друзей.
Нужен нацпроект «Победа»
Мы долго отставали от противника в плане дронов. Потому что воюем с 30 современными странами и 30 министерствами обороны, которые старались отбирать для своих армий лучшее из лучшего. А у нас только одно наше любимое Минобороны. В настоящее время многое удалось наверстать. Но всё по-прежнему упирается в деньги,
— подчеркнул Сергей.
До ухода на СВО он был успешным бизнесменом, а сейчас весь в долгах.
В России много людей с мозгами, но у них не хватает средств, чтобы обеспечить передовыми разработками весь фронт. А на фронте не хватает хорошо оснащенных групп БПЛА, которые могли бы надежно прикрыть подразделения на всей линии боевого соприкосновения.
У нас есть всё. У нас только нет денег,
— усмехнулся Сергей.
Одно грамотное отделение БПЛА из 5-7 человек способно обеспечивать батальон. Вести для него разведку, наводить артиллерию, закидывать противника боезарядами и зажигательными смесями и создавать условную безопасность для личного состава от «птичек» врага, сбивая их на ЛБС, протяжённостью до полутора-двух километров. Безопасность условная, потому что сейчас таких групп не так много. И как только они появляются на каком-то участке фронта, противник, привыкший безнаказанно летать над нашими позициями и всё видеть, сразу наводит на этот участок всю свою убойную силу — тяжёлую артиллерию, танки, миномёты… Пока ещё может себе это позволить. Стоимость работы такой эффективной группы БПЛА, по оценкам Сергея, начинается с 5,5 миллиона рублей. А длина линии фронта две тысячи километров. По идее для того, чтобы закрыть небо от вражеских дронов и обеспечить эффективное ведение боевых действий на каких-то участках прорыва, в это нужно материально вложиться.
Один хороший многофункциональный дрон «Мавик» стоит 600 тысяч рублей, а дрон-камикадзе — 25-30 тысяч (но если изготовлением занимается крупная фирма в больших количествах, стоимость можно снизить до 17-18 тысяч). Умножьте 5,5 миллиона на 100-200 и вы получите закрытое небо для наступления широким фронтом на участке в 400 километров. 2,3 миллиарда рублей — такова цена дронового фактора прорыва.
Понятно, что расчёт примитивен, но даже если он ошибочен в 10 раз, для экономики России такие затраты несмертельны. Если, конечно, эту экономику мобилизовать на победу.
Источник: https://tsargrad.tv
