«…Вокруг спецоперации образовалось определённое количество тусовщиков, строящих карьеры, биографии, бизнес-проекты, почти никак не соприкасаясь с войной.
Главной целью многих из них стало попасть «в штат», либо, если позволяло место работы или службы, пробыть где-нибудь в Донецке, Мелитополе или Луганске недельку-две, оформить удостоверение «ветерана», одновременно организуя схематозы или просто высиживая в более-менее безопасном убежище, ведя светский образ жизни.
Это касалось и некоторой части бюрократии. Сам факт эпизодического заезда в зону боевых действий такие люди считали достаточным основанием для обозначения себя «фронтовиками».
За рамками оставались наивные вопросы в стиле «сколько врагов убил?», «сколько товарищей вывел с поля боя?», «сколько опорников удержал или тем более штурманул?» или «чем командовал для решения таких боевых задач?».
В лучшем случае отчётность ограничивалась количеством снятых роликов…».
Цитата из книги «Клаузевиц и Кот. Хроники Спецоперации».
Проблема липовых участников СВО из недовольства на уровне личностных взаимоотношений и конкретных военных коллективов во всё большей степени проявляется в общественной жизни.
«…Вся эта шелупонь появилась, конечно, не при СВО. Уже после Крымских событий и начала Донбасского сопротивления в 2014-м по российским городам и весям побрели персонажи с придуманными должностями в странно смотревшихся в мирных городах камуфляжах.
Кто-то побирался, другие важно давали интервью о том, в чём никак не разбирались и на что никак не влияли, представляясь героическими героями и лидерами подполий. Но после начала спецоперации эти компании блатных и нищих, жуликов и самозванцев превратились в целое движение.
Конечно, не такое массовое, как поток строевых офицеров, действующих и запаса, всевозможных причастных к военным структурам, с наступлением СВО нашедших себе места подальше от фронта, но продолжающих самозабвенно на телеэкранах и в застольных тостах восхвалять свою офицерскую компетенцию и честь, никак не связывая её со своим неучастием в текущей войне, находя этому разумные оправдания.
Спору нет, организация жизни общества и народного хозяйства сложнее, чем всеобщее участие в боевых действиях.
Вопрос в том, что зачастую те, кто оперировал лозунгами тотальной общественной мобилизации, сами оставались в стороне, вероятно, полагая себя более ценными, чем те, кому предлагали непосредственную боевую работу. Как и те, кто активно строил до этого военные карьеры, а теперь стали экспертами, комментаторами и блогерами, пока добровольцы, контрактники и мобилизованные, рискуя, делали дело…».
Цитата из книги «Клаузевиц и Кот. Хроники Спецоперации».
Дело в том, что сложилась ситуация довольно неоригинальная, но от этого не менее неприятная.
Наша история ещё не забыла события Чеченских войн, когда штабные офицеры, кадровики, чиновники да и просто не имеющие никакого отношения к боевым действиям люди приобретали статус, льготы, выплаты, карьерные перспективы.
И на Чеченской войне награды, выплаты и льготы далеко не всегда получали те, кто реально участвовал в боевых действиях. Фото: Northfoto/Shutterstock
Происходило это на глазах у реальных участников. Покрытых шрамами. Имеющих серьезнейшие проблемы со здоровьем и психикой. Да и в целом совершающих поступки, благодарности за которые иногда принимали другие люди.
Если локальный характер Чеченских войн по сравнению с СВО позволил эту зону недовольства купировать, то сейчас ситуация приобретает совершенно другой размах.
«…В таком случае почему бы не ввести разные категории «участников»? Тем более что текущий статус «ветерана боевых действий» также делили на три группы в зависимости от вида льгот.
К примеру, в логике «причастных, но не воюющих», можно было бы определить первую гильдию: штурмовик/разведчик/сапёр/мехвод. Вторую — окопный закреп/артиллерист/миномётчик/оператор дрона/боевой командный состав. Третьей считать штабных/тыловиков/медиков — всех, кто непосредственно не воюет, но обеспечивает эту работу. Ну а четвертой, самой блатной, полагать тех, кто постоял рядом: гуманитарщик/журналист/важный человек.
Тогда будут «УБД» — участники боевых действий, а отдельно будут «СБД» — соучастники.
Ну, или болельщики боевых действий. Как на футболе…».
Цитата из книги «Клаузевиц и Кот. Хроники Спецоперации».
Как это происходит на практике?
Чиновник, другой пронырливый персонаж знает, что нужно сделать для того, чтобы стать ветераном. Для этого есть «свои» подразделения.
Такие действия предполагают, что человек не участвует в боевых действиях, не выходит на любую из линий обороны и атаки. Ну и в целом просто живёт на некой административной должности или просто числится, после чего он получает соответствующие выплаты, удостоверение ветерана боевых действий.
Одновременно происходит стремительное увешивание различными наградами или их заменами, когда всевозможные общественные награды максимально имитируют государственные. Это, кстати, должно в конце концов наконец привести к запрету такой деятельности. Всевозможные общественные, казачьи, региональные и прочие «награды» за государственную деятельность должны быть запрещены.
«…Проза жизни состоит в том, что настоящие воины традиционно немногословны и часто косноязычны.
Они непросто адаптируются к мирной жизни, боязливо смотрят на окружающий открытый мир, рефлекторно ожидая «прилёта».
В этом смысле гражданские и военные — это птицы и рыбы, сущности, существующие в разных сферах. Рыбе на воздухе непросто, как и птице в воде.
По этой причине военный на гражданке нередко выглядит деревянным прапорщиком Задовым.
Так же нелепо и рыхло зачастую гражданский смотрится на войне.
Они предназначены для разных миров. Конечно, в природе встречаются амфибии и летающие рыбы. Но их не много, и эти исключения лишь подтверждают правило.
В то же время брутальные мужчины с орлиным профилем харизматичны, громкоголосы, но часто до одури боятся передовой.
Просто спортсмены-культуристы, «фитнесмены», скрупулёзно следящие за собой, так долго смотрят в зеркало, так тщательно качают свою родимую мышцу, что потерять её в ходе банального артобстрела невыносимо. Слишком сильно себя любит, слишком многое преодолевал, чтобы легко расстаться с этим своим личным фетишем.
Горлопаны-активисты также строят свою общественную карьеру, также «прокачивают свой скилл» общественного образа и тоже не готовы к неизбирательной смерти, символом которой передовая и является.
При этом они изобрели какие-то околовоенные самоназвания, свои награды, наштамповав кучу ярких побрякушек как форму причастности к событиям, на которых они зарабатывали»…
«…Были те, кто старались приобщиться к актуальной теме СВО максимально дистанционно.
Но даже в случае пересечения «ленты» ситуация могла быть очень разной.
Представление о зоне боевых действий со стороны российского обывателя зачастую было не вполне адекватным.
Общая площадь «новых территорий» составляла около 100 тысяч километров. Из них в непосредственную зону боевых действий входило в среднем до 30-50 километров от линии боевого соприкосновения.
Таким образом, значительная и даже основная часть этого пространства жила обычной размеренной жизнью, вынужденно адаптированной к проходящим неподалёку боевым действиям.
Прилёты ракет, снарядов, дронов-беспилотников, конечно, бывали и нередко приводили к гибели случайных гражданских.
Однако на фоне нескольких миллионов населения и огромных площадей такие случаи воспринимались как несомненное горе, в определённой мере игра судьбы и очередное доказательство неприятия противника. Но на повседневную жизнь это влияло мало.
В итоге, проезжая наш содрогающийся от обстрелов посёлок, проскакивали блокпосты, в течение часа оказывались во вполне мирной жизни — с магазинами, с не по местным зарплатам дорогими ресторанами, деловитыми пешеходами и пробками на светофорах.
Нередко сюда добирались гуманитарщики, опасаясь ехать дальше, в наши пенаты, и тогда мы просто присылали машины на перегрузку. И за это спасибо!
Естественно, часть военизированных подразделений размещались здесь, в тылу, работая резервом, блокпостами, поддерживая порядок или просто живя в ожидании чего-то, но так называемую ЛБС в глаза не видя…».
Цитата из книги «Клаузевиц и Кот. Хроники Спецоперации».
Надо сказать, что при трезвом анализе подобных ситуаций с точки зрения оценки состава преступления непредвзятый следователь должен гарантированно возбудить уголовные дела.
Но проблема в том, что эти схемы предназначены для «уважаемых» чиновников, функционеров — далеко не только чиновников, но коммерсантов, политиков.
Никакого участия в боевых действиях чиновники, функционеры и их отпрыски не принимают. Зато на камеру рапортуют очень бодро. Коллаж Царьграда
Более того, когда автор этих сток призывал в начале СВО к тому, чтобы дети генералитета и политиков приняли участие в операции, что было бы справедливо по отношению ко всему остальному народу, то в итоге был получен горький ответ: так они и приняли.
Многие из них приняли участие в СВО. Судя по удостоверениям, льготам, по строчкам в биографиях.
«…То, что они не воевали, само по себе не страшно. Раздражал нередкий апломб, манерность, нагнетание пафоса. Многие сделали войну фоном для собственного продвижения, модной темой стримов и ток-шоу. Нередко они крикливы, энергичны, напористы, постоянно пеняют на что-нибудь — они всегда находят, на что пенять, аккуратно обходя претензии к тем, кто может создать им реальные проблемы. Здесь нюх работал безошибочно.
Они точно знают, что происходит на передовой, никогда там не бывая и лишь изредка, при случае делая фото и видео окружающих разрушений. Это из тех, кто хотя бы иногда преодолевал свой страх и наведывался в наши края. Ещё хуже выглядели персонажи, дистанционного познающие и комментирующие реалии этой войны: у меня там и так куча знакомых, так что я-то в курсе!
Они твёрдо знают, что не менее важны, чем штурмовики, окопные, да и весь воюющий состав. Они жалеют «ребятишек» — для этого есть набор дежурных фраз, но когда кто-то из «ребятишек» им возражает или задаёт неудобные вопросы, они бесцеремонно закрывают рот солдатику.
…Таким образом, общество оказалось фактически разделённым на «внутреннюю зону СВО», с героями и прилипалами, и внешний контур из пассивных обывателей и рафинированной элитарной страты, чьё предельное участие ограничивалось лозунгами и выступлениями, но попадало в реальные процессы спецоперации лишь при возможности решения карьерных и материальных вопросов, сведясь к классической модели потребительства, перераспределения и удержания ресурсов. Примерно то же самое было и у противника.
Цитата из книги «Клаузевиц и Кот. Хроники Спецоперации».
Понятно, что никто из них никогда нигде не воевал.
Понятно, что существует практика, когда подбирается вышестоящим руководителем или командиром удобное подразделение и сынок там числится.
Наиболее приличные из них хотя бы помогают. Мавиками, машинами, прицелами.
Но большинство не делает и этого.
Чиновники воровать не закончат: Впервые правда о коррупции от человека системы. Настоящая СВО ещё не началась
Сложился типаж «пассивного героя».
Сотрудники спецслужб, правоохранительных органов, журналисты, откомандированные из регионов чиновники и многие подобные, они все становятся ветеранами боевых действий не воюя.
У каждого из них есть гордый ответ на этот вопрос. Состоит он в том, что воюет армия, а он делал своё дело, «по компетенции».
Это, ещё раз подчеркнём, самый лучший случай.
Потому что отдельная история — те блатные персонажи, некоторые из которых не пересекали даже административные границы с бывшей Украиной.
Некоторые из этих блатных персонажей даже бывшую украинскую границу не пересекали. Коллаж Царьграда
Сложно представить сколько их, но нет сомнений в том, что это уже армия. Это армия невоюющих вояк, политиков, общественников, невоюющих бизнесменов.
Она становится не просто параллельной, но постепенно всё более конфликтной по отношению к той настоящей армии, которая тянет свою тяжёлую лямку.
За деньги да: Почему министрам на нас плевать
В неё вплетены и недобросовестные «гуманитарщики», которые наряду с искренними патриотами, спасающими боевые подразделения, кормятся с боевых действий.
» — А можно, чтоб закон приняли, если по СВО выступают, чтоб начинали с обязательного пояснения, чё он сам-то не воюет, раз так хорошо про СВО всё знает?! Приходь да покажи, раз всё тут знаешь!
— А чего тебе ищщо сказать должны? Как первый мильён заработали и где ключ от квартиры, где он лежит?! Как учила в школе училка, надежды юношей питают, чего-то там старым подают. Люди работают ртом, а ты хочешь, чтобы работали жизнью, здоровьем и совестью. Как говорится, совесть у него чистая, потому что он ею не пользуется. Неет, это называется «специализация», их дело — оральное искусство, в смысле орать лозунги. Как говорится, взялся за грудь — говори что-нибудь!
— Чё, нельзя?
— Конечно, нельзя. Ты с чего решил, что ты и они — это одно целое?! Не много ли на себя берёшь?
— Тогда зачем они нужны?
— Чтобы про твой подвиг красиво высказаться и самому на его фоне хорошо смотреться. Ну и, вообще-то, есть такая история, что если даже и появляются такие прилипалы, то эт хорошо.
— Чё это?
— Да потому что это побочка от поддержки общества и власти. Ресурс чувствуют. Не было б поддержки, не было б и этих. Так что для нас это по-любому лучше, чем если бы нас, как в Первую Чеченскую, из тылов … (фекалиями) бы забрасывали.
— А про ворьё тогда, чё их не сажают, кто на СВОшной гуманитарке живёт? Тут же любого возьми, гуманитарщика то есть. Раз он не работает, а гуманитарит, то с чего его семья живёт, где машину взял?! Они же все резко лучше жить стали. Якобы у всех бизнесы есть. До войны не было, ходили, денег занимали, а сейчас бизнесы. Знаем мы ваши бизнесы… Тебя же только передать попросили, ты чего живёшь с этого?!
— Вот недалёкий ты человек. Во-первых, сам знаешь, есть и нормальные. Во-вторых, он у тебя, что ли, украл? Он сколько бы ни украл, но хоть что-то да привезёт. А тот, который не украл, который честный. Он же себе честный дома сидит, никому не помогает. Государство, мол, всё это начало, оно пусть и платит. Так в итоге тебе польза с кого больше? Который украл хоть что-то да привёз. Ты знаешь, что Моцарт … (фекалии) любил? Но любим мы его не только за это, но и за другие результаты. Так и с ворами, они-то нам полезнее.
— Я за Моцарта не знаю, ликёр такой есть, но вроде не воняет. Но я чё-то сомневаюсь, что не у меня украли. Мне же передали? Как раз те самые честные и передали. Значит, у меня.
— Аргумент«.
Цитата из книги «Клаузевиц и Кот. Хроники Спецоперации».
Именно армия самозванцев во всё большей степени претендует на льготы и почёт, предназначенные для настоящей армии. Нередко крикливые претенденты на общественную роль от имени ветеранов СВО к спецоперации имеют отношение исключительно «по договорняку».
Спецоперация — это реакция на несправедливость по отношению к русским, к нашей истории. Тем более важно, чтобы при её реализации избежать внутренней несправедливости.
Источник: https://tsargrad.tv
