Россия скорее надо осуществлять переход от постсоветской оборонной стратегии к континентальной наступательной доктрине
Евгений Александрович Вертлиб
Освободительный поход Русской армии на Украину 
Русская цивилизация и Запад 
Украинский кризис 
Фото: из личного архива автора
Соединенные Штаты использовали Украину как операционную зону внедрения новой геостратегии управления Восточной Европой. Но поскольку Западу не удалось там нанести стратегическое поражение России (с выведением её из контекста геополитики), прокси-война лишь демаскировала реальную геостратегию США. Евро-атлантизм, не согласный на признание фиаско на приукраинском ТВД, спешно ревизирует свои национальные стратегические матрицы и готовится к тотальной войне с Россией. Ведь «порядок, основанный на правилах», рушится. Меняется и мировой стратегический конструкт: на зоны влияния и цивилизационные платформы. США бьются за свой статус гегемона, манипулятивно совершенствуя систему управления хаосом. Наблюдается по фазе системный сдвиг в американской геостратегии и стратегической философии: от containment (сдерживание) к управлению постхаосом.
Востребован стратегически разведывательный концепт Аллена Даллеса: «Мы не можем рассчитывать на прямое завоевание мира. Но мы можем создавать такие условия, при которых система нашего противника разрушит себя изнутри» – увековечил он в своей книге «The Craft of Intelligence» («Искусство разведки»). Эта фраза стала манифестом невидимой стратегии: разрушения через управляемый хаос, культурную эрозию и информационную фрагментацию. Контеймент в версии Даллеса – это не только геополитическая блокировка России в любой ипостаси, но создание саморазрушающейся среды вокруг неё.
Перезапуск той парадигмы в модифицированной версии: «Постконтеймент как инженерия хаоса». Постхаос: управляемая турбулентность как метод контроля. Геостратеги эпохи Байдена – такие как Джейк Салливан, Курт Кэмпбелл и Энн Нойбергер – действуют в парадигме «постхаоса». То был не случайный бардак, а архитектура преднамеренной нестабильности. Экс-глава RAND Corporation Джеймс Доббинс в докладе 2021 года прямо указывал: «Устойчивый хаос у границ системных противников – это элемент стратегического баланса XXI века». Таким образом, Украина – не субъект, а инструмент, зона разрушения России и канал передачи нестабильности на всю Евразию.
Украина задействована как операционный театр новой геостратегии США: от гибридной поддержки к управлению прокси-государством. После 2014 года Украина стала полем тестирования концепции «Deep Engagement 2.0» – глубокой встраиваемости США в стратегическое ДНК стран, находящихся вблизи России. Джордж Кент, зампомощника госсекретаря США, прямо говорил в 2022 году: «Мы не только помогаем Украине с оружием, но формируем архитектуру её государственного мышления» (заседание Совета по международным отношениям США, CFR, ноябрь 2022 года). Фактически это означает, что США выступают не как партнёр, а как стратегический архитектор украинского квази-государства.
Украина как средство и метод стратегии затяжного изматывания России. Здесь стоит упомянуть доклад 2019 года RAND Corporation «Extending Russia: Competing from Advantageous Ground» («Ослабление России: конкуренция с выгодных позиций»), в котором прямо прописано: «Затягивание конфликта, увеличение военных расходов РФ, провоцирование внутренних кризисов – это эффективный путь ослабления её международной позиции». Именно этот доклад и стал методологической картой американской политики на Украине. Тактика «прокси-декомпозиции» России реализуется через: военное истощение; экономическую перегрузку санкциями; информационное расщепление лояльности внутри и вне РФ.
Идёт трансформация НАТО: от обороны к наступательной доктрине восточного фронтира: NATO Forward Presence (Расширенное передовое присутствие) и доктрина «эластичного натиска». После 2022 года НАТО трансформировалось из оборонительного альянса в наступательно-позиционную структуру. Доктрина NATO Forward Defence (передовая оборона), принятая в Мадриде, строится на концепции «переведения линии соприкосновения к рубежам России». Страны Балтии, Польша, Румыния стали военными контейнерами стратегического сдерживания России, а Украина – плацдармом активной экспансии.
Широко задействована военно-цифровая инфраструктура. Согласно докладу «Atlantic Council» от 2023 года: «Создание коридоров оперативной доставки вооружений и киберинфраструктуры на территории Украины – это фундамент будущей военно-европейской архитектуры под контролем США». Речь идёт о новой военной географии Европы, где Украина – не фронтир, а сердце инфраструктурной экспансии НАТО.
США в стратегическом смысле ныне в позиции «буриданова осла» между двумя вязанками сена: управляемый хаос или прямой контроль? Американская стратегическая мысль перед дилеммой: продолжать управляемый прокси-конфликт или перейти к новому формату глобального конфронтационного порядка. Здесь важны слова Киссинджера, сказанные в Давосе в 2022 году: «Украина не может быть только пешкой. Но и допустить её вне сферы нашего стратегического контроля мы не можем». Фраза символична: Америка признаёт субъектность только как инструмент своей субъектности. Причём «уши американцев торчат отовсюду», поскольку Россия – субъект неразрешимой угрозы. США боятся русской субъектности, как альтернативного цивилизационного проекта. В докладе CSIS (Center for Strategic and International Studies, 2023): «Российская угроза – не в ракетах, а в её культурной и философской альтернативности, несовместимой с англосаксонской парадигмой глобального управления». Таким образом, борьба США с Россией – это экзистенциальное столкновение моделей мышления, а не просто борьба за ресурсы.
Мета-геополитика постукраинского стратегического конфликта – это и формирование Соединенными Штатами пояса управляемой нестабильности от Балтики до Южного Кавказа; и применение информационно-психологических операций для разрушения стратегической воли России; и использование глобальных санкционных инструментов как имитации нового международного права.
Ответ России безальтернативен: субъектность против конструкции. Российский ответ возможен только в случае: если Москва выйдет из логики ответа в рамках чужой матрицы – сноса чуждых констант «лихих 90-х». То есть: Россия должна полностью вернуться к себе – перестать играть по чужим правилам и начать писать свои. Слова философа Александра Дугина здесь становятся не декларацией, а императивом: «Русский путь – это не оппозиция Западу. Это путь, которого Запад боится, потому что он невозможен в их терминах»
Геостратегия США боится вызова русской цивилизационной субъектности. В столкновении моделей: потрёпанная гегемония и полицивилизационный мир – исход пока неясен. Анализ текущей стратегии США говорит о том, что там рьяно отстаивается парадигма однополюсного мировоззрения, игнорирующая факт формирования полицивилизационного порядка, о котором ещё в 1996 году писал Самуэль Хантингтон: «Мир будущего будет не универсальным, а цивилизационно разнообразным. И тот, кто попытается подавить это различие, создаст хаос» (Samuel P. Huntington, The Clash of Civilizations and the Remaking of World Order, 1996).
США не готовы принять чужую национальную «особость» – цивилизационную субъектность России, Китая, Ирана и других держав. Американская стратегия – системное недопущение альтернативных центров к управлению историей. Отсюда вытекает и «стратегический хоррор» (ужас) перед реинтеграцией русской евразийской зоны. Всё, что этому мешает (от Майдана до спецоперации) – используется как прокси-инструмент геостратегической блокировки русской субъектности.
Американская стратагема: контролировать не победу, а процесс. Модель США в постукраинском мире строится не на цели победы (что невозможно в ядерную эпоху), а на контроле процесса разрушения альтернативных англосаксонскому сценариев. Как говорил Збигнев Бжезинский: «Великая шахматная доска мира не должна иметь чёрных фигур, которые играют по своим правилам. Все фигуры должны быть белыми» («The Grand Chessboard», 1997). Проще говоря, задача США – перехватить ход истории, превратить каждую альтернативу в управляемую иллюзию. Украина здесь – лишь первая доска в многоуровневой шахматной игре.
Обновлённые зоны стратегического давления. Согласно данным Фонда Карнеги (апрель 2024), США наращивают влияние в Казахстане, Узбекистане и Киргизии, создавая контур для отрезания России от южных интеграционных маршрутов. Через Армению (новая база США в Сюнике), Грузию (военная помощь и подготовка) и Азербайджан (потенциальное давление на иранский фактор) выстраивается новый плацдарм американского влияния. Модернизируется присутствие США в Румынии и Болгарии, развёртываются ракеты средней дальности, инфраструктура ПРО, авиаполки F-35.
Новая форма глобального контроля – геоданные, алгоритмы, сознание. Киберпространство и Big Data становятся ядром геостратегии. Согласно докладу Brookings Institution (2023): «Контроль над потоками данных, алгоритмами анализа поведения и управлением цифровыми когнитивными реакциями – это новое поле геополитики». США всё активнее продвигают цифровую суверенность как инструмент вмешательства. Сюда входят: слежка за цифровыми реакциями враждебных элит; манипулирование общественным мнением через генеративные ИИ; санкции против разработчиков суверенного софта (пример – российская «Астра Линукс», 2024 г).
Метафизика стратегии: от рационального управления к архетипической войне. Системная ошибка многих российских аналитиков – попытка рационализировать поведение США. Между тем, США управляются не только интересом, но и архетипическим образом Миссии. Как писал философ Лео Штраус: «Америка должна не просто побеждать, она должна ощущать себя светом для народов» (Leo Strauss «What is Political Philosophy?», 1959). Отсюда агрессия против России – не потому что это выгодно, а потому что это необходимо как оправдание собственного исторического образа. Россия же в этом дискурсе – воплощение «тьмы», «варварства», «другой логики». Только как метафизический враг. США не способны допустить даже мысль о том, что Россия имеет право на иной образ мира. Поэтому борьба будет вестись до конца – не до победы, а до разрушения альтернативной логики мышления. И это ключевой вызов для российской стратегии: быть не просто против смыслов США, но явить собой табу отвратительности для англосаксонского мира.
Стратегические рекомендации и выводы. России надо: 1) отказаться от логики догоняющего ответа. Учиться навязывать свои смысловые поля, а не отражать чужие; 2) запускать евразийскую парадигму как образ будущего, доступный для других (Сербия, Иран, Индия, Африка); 3) переход к стратегической агрессии смыслов. Это не оружие, а карта смыслов – философия, язык, модель человека. Создать Институт Цивилизационной Геополитики (например, на базе МГУ).
США в бунте разъединяющихся штатов, баррикадном размежевании элит и нестабильности долларового будущего страны – вязнут в перманентных потрясениях. Империя в режиме глобального контроля не может остановить «прогресс регресса» – что чревато возгонкой эффекта «перегретой системы». Как писал Киссинджер в 2014 году: «Империи рушатся не тогда, когда проигрывают, а тогда, когда больше не в состоянии контролировать масштабы своей победы». Архитектура мирового контроля через фрагментацию, хаос и цифровой суверенитет, подчинённый США, уступает место фазе, где геополитика становится метафизикой борьбы за право быть человеком по-своему. «Чуждой цивилизации» – России (как смысловой альтернативе «Граду на Холме») потому и не прощают.
Всё ещё велик фактор США как архитектора мировой долларовой зависимости. Доллар как оружие. С момента начала спецоперации в 2022 году была включена практика вторичных санкций как механизма тотального финансового давления на все страны, взаимодействующие с РФ. Согласно отчёту Бреттон-Вудского комитета (2023): «Мировая зависимость от доллара – это основа санкционной эффективности США. Контроль за Swift и кредитной системой МВФ позволяет США трансформировать экономику в элемент геополитики». Тем самым, США создали глобальную инфраструктуру финансового принуждения, от которой практически невозможно оторваться без создания собственной валютной цивилизации.
Есть некоторые подвижки в товаро-денежных отношениях между Россией и Китаем: проект цифрового юаня как средство ухода от долларовой зависимости; расчёты в рублях и юанях в торговле нефтью и газом; инициатива BRICS+ по созданию новой расчетной системы на базе золотого обеспечения. В докладе Банка России за 2024 год отмечается: «Россия должна перейти от стратегии импортозамещения к стратегии валютной автономии и суверенного расчётного контура».
Битва сталкивающихся смыслов обретает информационно-психологическое измерение. Инфосфера – стратегия поля боя. США действуют не только на физическом фронте, но и весьма успешно в сфере смыслов и восприятия. Именно здесь реализуется целеполагание. В докладе USAGM (U.S. Agency for Global Media, 2023): «Наша цель – не просто информировать, но формировать когнитивное поле, в котором действия России выглядят иррациональными, а действия США – необходимыми».
Борьба за внутреннего россиянина. На 2024 год в открытом доступе были представлены программы NED (National Endowment for Democracy), финансирующие проекты на постсоветском пространстве, включая: поддержка альтернативных медиа; стимулирование культурной идентичности, противоположной «Русскому миру»; грантовые программы для «нового гражданского общества». Американская стратегия супротивна: разделить россиян внутри самой России, противопоставить «европейцев» и «азиатов», «горожан» и «глубинный народ».
После фактора «Украина» изменится глобальная карта. Индия, Турция, Бразилия – балансёры или пособники? США активно включают средние державы в систему стратегического сдерживания России через экономические и технологические инструменты принуждения к кооперации. Но эти страны не хотят быть вассалами. В докладе Carnegie India (2024): «Индия может быть партнёром США, но никогда не станет их стратегическим солдатом». То же можно сказать о Турции, играющей на балансе НАТО, России и Азии. Мир уходит в эпоху многоуровневой стратегии, где ни один актор не контролирует все линии.
США продолжат «расщеплять» «континентальную ось» Москва – Пекин – Тегеран. Через вспенивание внутренних протестов в Иране (поддержка оппозиции); через экономическую эрозию России (санкции, прокси-война); через стратегическое «удушение» Китая в Южно-Китайском море и Тайване. Таким образом, США стремятся к победе поддержанием вечного равновесия нестабильности – как писал Джозеф Най: «Идеальный мир – это мир, где никто не может победить, и все нуждаются в нас».
Россия скорее надо осуществлять переход от постсоветской оборонной стратегии к континентальной наступательной доктрине; от интеграции в чужой миропорядок к формированию собственного полюса цивилизационного притяжения. Также сформировать «Континентальный стратегический совет» с Китаем, Ираном, Индией и Турцией; создать Мета-ЕАЭС, включающего элементы смысловой и культурной интеграции, а не только торговли; Сформировать доктрину смысловой войны, с использованием философии, религии, символа как стратегического оружия.
Время возвращения субъектов. Как писал Киссинджер: «В международной политике выживает не тот, кто силён, а тот, кто остаётся субъектом в эпоху массовых иллюзий». Россия, если хочет сохранить свою историческую миссию, должна отказаться от участия в «чужой партии» и построить новый сценарий мира – не через силу, а через смысл. Постукраинский вызов – это не просто геополитика. Это решение судьбы человечества, выбора между цивилизацией управления хаосом и цивилизацией укоренённого порядка.
Постукраинский мир уже не будет таким, каким был до 2022 года. Америка перестраивает свою геостратегию от глобального контроля к системной турбулентности. Россия должна ответить не зеркалом, а мечом смысла, иначе она проиграет не войну, а право быть.
Евгений Александрович Вертлиб / Dr. Eugene A. Vertlieb (Париж-Брюссель), писатель, журналист, академик РАЕН
Источник: ruskline.ru
