|
Любому человеку, хотя бы и мало знакомому с историей Церкви,
известно, какую большую роль играли в ее истории мощи святых. Так, например,
мощи святых благоверных князей-страстотерпцев Бориса и Глеба начали источать
исцеления, и именно этот факт побудил церковную власть решить положительно
вопрос об их прославлении. Еще в раннехристианской Церкви мощи – останки
святых мучеников и апостолов, которые, как известно, почти все тоже были
мучениками, -- стали объектом паломничеств. Причем поклонение мощам (этот
древнеславянский термин соответствует греч. λείψανα и латинскому reliquia)
сопровождалось особым благоговением -- достаточно вспомнить, что оно
совершалось после многодневного поста и воздержания.
Мощи многих апостолов почитались в городах их кончины, так что
со временем возникла "апостольская" теория патриаршества. В Риме были свои
апостолы Петр и Павел, в Александрии – апостол Марк, в Иерусалиме – апостол
Иаков, брат Господень. Средневековье жило именно таким, трепетным, отношением
к мощам, и апостольская теория (где апостол – там только и может быть
патриарх), хотя и не имевшая оснований в предании святоотеческом, стала почти
общепризнанной. Например, Константин Великий воздвиг в Константинополе
(задолго до Святой Софии) церковь Святых Апостолов, в которой гробница
равноапостольного царя и его супруги находилась в окружении гробниц всех 12
учеников Христовых.
Постепенно массовое православное сознание стало утрачивать
живое, трепетное отношение к мощам апостолов, на место которого пришло
отношение народно-магическое – "поди-ко, поклонись Фоме-апостолу, он от грыжи
помогает". Русь как отдаленная окраина Византии не могла претендовать на
наследственное обладание апостольскими мощами. То правда, что шах Аббас
пожертвовал Иоанну Васильевичу Нешвенный Хитон Христов, была на Руси и десница
св. Апостола Андрея, положенная в Московском Кремле. Эти святые мощи
символически освящали непрерывность византийско-русской церковной традиции.
После 70-летней советской "борьбы с мощами" и смены символов
на Руси наступила эпоха полного забвения символически-основательного значения
мощей. Мощи – не кладутся в основание храмов, передача их – не более, чем
протокольный акт общения между сановными иерархами.
Проходящее в эти дни путешествие частицы мощей апостола Андрея
из Пантелеимонова афонского монастыря, который в последнее время активно
организует вояжи мощей в Россию, происходит в контексте настолько же новом,
насколько и непривычном. Мощи участвуют в торжествах "ЗОО-летия", их
торжественно носят в
крестных ходах, оттесняя при этом от раки верующих, вспоминают, что и апостол
Петр заложил в основание Петербурха такую же частицу, но, несмотря на обилие
духовенства, крестные ходы и несметное число охраняющей святыню милиции,
странное чувство некоторого противоречия не может покинуть наблюдателя. Этот
визит – вроде бы, церковный, но формат у него – государственно-неприкасаемый,
"виповский". Праздник "ЗОО-летия" Петербурга подчеркнуто светский, но у него,
как это теперь принято, есть могучая церковная составляющая. Мощи привезли с
Афона, но проплыв под охраной милиции над головами верующих, они отправляются
"по флотам". Российский флот (еще недавно бывший советский ВМФ), коему недавно
возвратили крещатое "андреевское" знамя, получает как бы "новое основание"…
Мичманы, старшины и матросы получают приказ немедленно закончить перекур и
начать организованно "прикладываться к мощам".
Символическое зиждительное значение мощей, как основания
церковного здания, видимо, безвозвратно ушло в прошлое. На смену ему пришло
новое значение мощей – как украшения государственных торжеств, средства
поднятия боевого духа моряков, средства определенной легитимации власти,
наконец, через ее "привитие к традиции"... Превращение религии в инструмент
идеологии, очевидно, неизбежно касается и самых глубоких основ благочестия.
"Портал-Credo.ru",
02.06.2003
Ссылка по теме:
[an error occurred while processing this directive]
|
