С момента выхода последнего, 79-го, номера "Сербского креста" редакция вестника получила множество откликов с вопросами, аналогичными задаваемым в письме одного из наших постоянных читателей:

Письмо приведено полностью - с сохранением и стиля, и орфографии его автора. И нет ни малейшего сомнения в его искренности. А, значит, ответить ему надлежит столь же честно, прямо и, по возможности, однозначно. Однако последнее отнюдь не просто (на много порядков сложнее, чем пообещать продолжить освещение темы сергианского отступничества на страницах нашего издания).

Сложность такого, ожидаемого от редакции, ответа определяется несколькими основаниями. Во-первых, среди нас нет людей, которые дерзновенно заявили бы о своей компетенции богословствовать на эту тему. В особенности после такого, без сомнения блестящего и всестороннего обсуждения ее св. мучеником Михаилом (Новоселовым), канонизированным Архиерейским собором РПЦ МП в 2000 г. (И потому все сказанное ниже я прошу рассматривать не более, как частное мнение многогрешного и неразумного р.Б. Константина).

Во-вторых, когда готовилась публикация "Апологии...", мы вовсе и не предполагали, что она поднимет вопрос о благодатности Церкви. Единственной целью, которую мы ставили перед собой, так это еще раз обратить внимание, что корни нынешнего совершенно беспардонного отступления, лжи и заигрывания с откровенно антихристовой властью таковы же, как и в годы посланий м. Сергия. Ну, не так ли, как некогда сегодня вовсю витает над народом Божьим слово "раскол"? Не то ли вменяется ему в вину, что он "полон какими-то "беспредметными предчувствиями" близости конца мира и на основании их начинает ломку церковного строя"? Разве не ныне ли нас пытаются уверить, что "идея близости дня Господня имеет лишь нравственное применение", а гиперболическое превознесение "Иерархического единства и церковной дисциплины" уравновешивается концепцией малых дел и социального служения, как залога для личного спасения?

Однако, в-третьих, из сказанного выше вовсе не следует, что редакция "СК" считает нашу Церковь неблагодатной. И вот почему: в своем наиболее употребительном смысле "Церковь Христова объемлет собой собственно людей, исповедовавших и исповедующих веру Христову, всех до единого, когда бы они ни жили, и где бы ныне ни находились, еще ли на земле живых или уже в стране умерших" ("Православно-догматическое богословие" Д.Б. Макария, епископа Винницкого, ректора Санкт-Петербургской Духовной Академии, изд. 1857 г., Т. 2). Аналогичное определение можно найти и в "Новой скрижали ..." Вениамина, архиепископа Нижегородского и Арзамасского (1739-1811), где сказанное дополняется известной ссылкой на св. Германа, Патриарха Константинопольского, в которой Церковь именуется "телом Христовым и Христовою невестою, которая очищена водой св. крещения, орошена четною кровию Искупителя, брачно одеяна и запечатлена миром Св. Духа. Сию-то Церковь ... патриархи прообразовали, пророки провозвестили, апостолы основали, иерархи украсили и мученики прославили. Глава сей Церкви Христос: потому что она управляется одним законом евангельским, воинствует под одним знамением Христовым и стремится к единой блаженной цели" (которая есть "освящение людей-грешников, а затем воссоединение их с Богом" - "цит. По "Д.Б.", Т.2; см. также Еф. 4:11-16).

Но скажите на милость, как нас всех - меня, Вас, еще тысячи тысяч людей - увлекли настоятельные директивы иных лиц о допустимости и даже необходимости поверять свои поступки и мысли не Евангелием и христианской совестью, а абстрактным - т.е. внеконстекстным, оторванным от реалий жизни - "послушанием" властям, согласием с антихристовым миропорядком? Никак. Заповеди Христовы, Священное Писание, слова святых отцов, усвоенные нами из книг и проповедей, остались теми же, что были и прежде, не изменились и не утратили своего значения. Ибо специфичность сергианской ереси, если следовать письму св. Михаила (Новоселова), в том, что она по сути - ересь "вождей", дерзающих полагать себя "спасителями церкви". Напомню, "м. Сергий подменил не какой-нибудь догмат еретической ложью: он подменил саму Церковь: вот почему за деревьями его обманчивых слов не видят леса его церковной неправды". Подменил, но не отменил - догматы остались неизменными для всех, включая и его самого. Но заявив о себе, как о церкви, он вышел из-под Ее спасительного омофора. А вместе с ним и все остальные "спасители", разумеющие о себе паче дарованного им.

Теперь о благодати. Чтобы не спорить о словах и понятиях вновь приведу определение из "Православно-догматического богословия" еп. Макария (Т.2): "Благодатию, во-первых, называется самое пришествие на землю Сына Божия, Его воплощение и все великое дело искупления, совершенное Им без всяких с нашей стороны заслуг... Во-вторых, называются чрезвычайные дарования, которые даются Богом разным членам Церкви также без всякой, с их стороны заслуги, на пользу Церкви, для ее распространения, созидания, благоустроения, каковы: дар проповедования слова Божия на разных языках, дар чудотворений, пророчеств и проч. ... Наконец, называется благодатию особенная сила, или особенное действие Божие, сообщаемая нам ради заслуг нашего Искупителя, и совершающая наше освящение, т.е. с одной стороны, очищающая нас от грехов, обновляющая и оправдывающая нас перед Богом, а с другой - утверждающая и возвращающая нас в добродетели для жизни вечной".

Давайте разберемся. Когда некий ересиарх очевидным образом искажает церковные догматы и каноны, то следующие за ним совершают тот же смертный грех, осознанно отступают от Христа и, тем самым, утрачивают то особенное, освящающее их действие Божие. Ибо по слову св.Василия Великого, "еретиками назвали они совершенно отторгшихся и в самой вере отчуждившихся".

Но то же ли происходило во времена м. Сергия (Страгородского)? Нет, поскольку даже очень обоснованно и всесторонне обличающий сергианство св. Михаил (Новоселов) говорит, что сим иерархом был подменен не какой-либо один или несколько конкретных догматов, а "сама ... церковь". Другими словами, и в своем согласии и даже в сослужении богоборческой власти, и в безумном утверждении за собой непререкаемо всеобъемлющих прав на представительство Самого Господа митрополит сам отделил себя от тела церковного, совершая тем самым тяжелейший грех. В точно таком же греховном положении оказались и другие пастыри и архипастыри, кто свое маловерие и стремление к мирскому покою обернули одеждами конформизма и претензий на жреческое избранничество. Но сие не легло, не могло лечь на их паству, чья христианская жизнь по-прежнему протекала в пределах никем неизмененных догматов и канонов, в молитвах, богослужениях, таинствах. "Ересь вождей" не поразила мирской люд в его большинстве в силу низкого церковного статуса, а "сотрудничество" с советской властью "не получилось" из-за патологической ненависти представителей последней ко всему, что содержало в себе именование Христово, и потому частенько оборачивалось отнюдь не пасторалью, обещанной просоветскими посланиями владык, а открытым исповедничеством и мученичеством.

Жили по-православному, умерли по-христиански, самой смертью зачастую свидетельствуя веру во Христа и исповедание ее символа во всей его полноте, включая и "Единую Святую Соборную и Апостольскую Церковь". И таковых было подавляющее большинство, иные из которого и вовсе не ведали о камне преткновения, иные ведали, но не понимали его до тех пор, пока Промысел Божий, не ставил их лицом к лицу с христоборцами и не заставлял выбирать между совестью и ... шкурническими интересами (коим в оправдание соблазнительно выдвигались "лояльность", "послушание", "смирение").

Но как быть с тем, что исповедники и мученики за веру приходили в храмы, где служили отступники, исповедовались им, молились вместе с ними, поминали их на службах? Не про то ли сказано в правилах, например, Лаодикийского собора: "Не попускать еретикам, коснеющим в ереси, входить в дом Божий" (Пр. 6) и "Не подобает молиться с еретиком или отщепенцем" (Пр. 33)? Однако замечу, что оценка действий м. Сергия и иже с ним подавляющему большинству паствы Русской Православной Церкви не была явлена не только в виде соборного определения, но и зачастую вообще никак. Нелепо думать, что весь христианский мир в России состоял исключительно из богословов, вроде св. Михаила (Новоселова), или что советская власть попускала гласность той ожесточенной полемики, которую вели против сергианцев их противники. А с воли заключенные в узилище все в равной степени выглядели страдальцами за веру (что в сущности так и было - не нам судить меру греха и прощения). И если справедливы слова мученика: "... вот почему за деревьями его [м. Сергия] обманчивых слов не видят леса его церковной неправды", - то к ним вполне приложимо Иисусово: "... если бы вы были слепы, то не имели бы на себе греха; но как вы говорите, что видите, то грех остается на вас" (Ин. 9:41).

Таким образом, отступление пастырей (там, где оно было) оказывалось их личным (пусть даже и смертным грехом), но не падало само собой на головы их пасомых. И когда первые - очевидное меньшинство православных христиан советской России - в безумии уподобляло себя Телу Христову и более того (ибо часть никогда не больше целого, и никакому из членов Церкви не по силам "спасать" того, что и вратам адовым не одолеть), тогда вторые неизменно оставались под защитительной сенью освящающей их жизнь благодати.

Да и не могло быть по другому: Дух Святый дышит, где хочет. Кто укажет Ему, где быть, а где не быть? Кто принудит Его покинуть верных Христу? Никто. И Божией справедливости ради Он зачастую обращает в орудие свое истинных греховодников - властолюбцев и сластолюбцев, сребролюбцев и казнокрадов, блудодейников и мужеложников, - смертный грех коих отделяет их от Господа, но не освобождает от служения Ему. Да мало ли таковых и поныне во всех поместных церквях? И что - все они неблагодатны? Отнюдь. И сие известно всем.

Вот почему я твердо убежден в благодатности Русской Православной Церкви, действительности в ней таинств и обрядов, преосуществлении Святых Даров, плодотворности молитвы, пребывании покаяния и неложного монашеского делания. Да, о сем свидетельствует и сама история Ее в ХХ веке, освященная мучениками, молитвенниками и подвижниками, знавшая периоды истинного расцвета, когда из казалось бы небытия восставали храмы, и слово Божие православно звучало для тех, кто от рождения Истины не ведовал. Как можно в этом, явленном "весомо, грубо, зримо", сомневаться?!! Проще подвергнуть критике собственный рассудок, отрицающий в совокупности и веру во всемогущество Божие, и исторический феномен, и эмпирический факт... Да, и шизофренией это выглядит, или, точнее, прелестью, когда человек уверовавший во Христа, выстрадавший свое сретение Его, крестившийся и воцерковившийся, от "своего большого разумения" вдруг начинает сомневаться, а туда ли он попал не тьмой ли ведом: как будто бы та способна сама собой вывести к свету, а открывшийся Господь вчера был одним, сегодня - другим, а завтра явится в третьем обличье. Не про то ли сказано в Писании: "Если слепой ведет слепого, то оба упадут в яму" (Матф. 15:14) и "Если свет, который в тебе, тьма, то какова же тьма" (Матф. 6:23)?

И потому, подытоживая сказанное, безумно бежать с вытаращенными глазами - искать иную, "более благодатную", церковь, - как безумно, отрекаясь от матери, привередливо подбирать ей замену, более добродетельную и благочестивую, или с одержимостью переходить из монастыря в монастырь, из храма в храм в надежде набрести на самый благоустроенный. Да, и кто отделил нас от Церкви Христовой? Кто возвел стену между нами и Ее святыми и праведниками, мучениками и исповедниками? Никто, кроме нашей собственной гордыни и маловерия...

Апостасии не век-два, а уж целых два тысячелетия. И еще св. ап. Павел предупреждал о действующей тайне беззакония (2Фесс. 2:7), направленной не только и не столько против всего рода человеческого, сколько против верных, собравшихся в Церкви (2Фесс. 2:3, 9-12). И немало Она, будучи воплощенной в конкретные общественно-организационные формы, претерпела за долгие столетия от человеческих немощей и предательств. Но всегда святые Ее, гонимые, но не отступающие от Истины, Волею Божией и верой своей вставали на пути нестроений, расколов и ересей.

То же было и в 20-40-е годы ХХ века. Мученическая кровь и исповедание своей веры во Христа Иисуса не позволили богоборцам пресечь Православие на Русской Земле. Несомненен подвиг тех, непримиримых, кто ушли в катакомбы вместе со св. Михаилом (Новоселовым), превративших саму жизнь свою в непрерывное свидетельствование своей верности Спасителю. Их ныне почти не осталось: были замучены или умерли от болезней и старости епископы и подавляющее большинство священства, да и паства по вполне объективным причинам изрядно поредела. Но кто осмелится утверждать, что меньший христианский подвиг совершили жившие до середины прошлого столетия св. Лаврентий Черниговский и св. Серафим Вырицкий? Кто посмеет упрекнуть в нечестии и ныне еще здравствующих протоиерея Николая Гурьянова и архимандрита Кирилла Павлова? Или почившего недавно в Бозе Иеронима Санаксарского? А если никто, то и незачем толковать, что мы, пытающиеся в меру немощи нашей следовать сим столпам праведности и благочестия, уподоблены быть можем евангельским девам, позабывшим о масле для своих светильников (Матф. 25:1-12).

Ну, а искателям "рафинированного" Православия замечу, что сегодня, в дни установления антихристова "нового мирового порядка", когда весь ход событий свидетельствует о возрастающей вероятности воочию лицезреть последнего и главного беззаконника, сегодня бежать-то и некуда. В РПЦЗ? Там ныне значительные нестроения и разногласия (едва ль не раскол). На Афон, т.е. туда, где теперь все в большей степени насаждаются русофобия, славянофобия и где строится один из крупнейших мировых туристических центров? В другие поместные церкви? Но и в них те же самые проблемы, которые если и отличаются от таковых в РПЦ МП, то, главным образом, вследствие национальной специфики. И везде, куда бы вы ни пришли (за исключением разве только Иерусалимского Патриархата и Русской Зарубежной Церкви), везде найдете буйно, словно бурьян под забором, разросшийся экуменизм и его сторонников, занимающих главенствующие места в иерархии. А эта ересь уж покруче сергианской будет, ибо по сути своей она - неформальное отречение от Христа и прямой отказ следовать за апостолами (ср. Апостольские правила 45, 65, 70, 71).

И потому, если кого и начинают мучить навязчивые мысли о "неразумных девах с пустыми сосудами, понапрасну тревожащих стуком запертые для них двери", то куда благочестивее будет приложить эти размышления не к тем прегрешениям и отступлениям, которые случились посреди церковного люда три четверти века тому назад, а к апостасии сего дня, не умозрительно исторически, а реально грозящей погибелью современным христианам. Ибо сергианство, как ересь, попущением Божием хотя и не распространилось на всю нашу поместную церковь, а, напротив, гонениями большевиков сузилось до узкого круга "самых послушных", но постепенно стараниями советской охранки пошло в рост и, подобно скрытой до срока злокачественной опухоли, обнаружило себя в метастазах.

Много ли архиереев соблазнил м. Сергий Страгородский? Лишь очень незначительную часть епископата Русской Православной Церкви. А вот митр. Никодим Ротов, восприявший три десятилетия спустя сергианское знамя полного согласия с церковным управлением "под чутким партийным руководством", так тот знаменит не только вовлечением РПЦ МП во Всемирный совет церквей и другие аналогичные ему структуры, не только тем, что узаконил свободное хождение в нашей Церкви экуменической ереси, но и тем, что выпестовал и поставил во первосвященнический сан едва ли не две трети нынешних архипастырей, включая и самых первых из них.

А те сегодня разводят руками: "Ну, где ж тут ересь в сергианстве с экуменизмом? Ну, что за апокалиптические предчувствия относительно личных идентификационных номеров, электронных паспортов, чипов в подлобье и прочих атрибутов "нового мирового порядка?" И соблазняют: "Берите, не бойтесь - внешнее ведь внутреннему не вредит; комфортная дружба с миром - с Богом не вражда; а богатство - не препятствие ко спасению"... Сия плодородная почва произвела уже целое поколение ревнующих о показном благочестии священников и мирян, чье душевное спокойствие способны задеть отнюдь не совместный с еретиками и колдунами молебен в Асизи, не величание монофизитов "древней церковью православного обряда" и даже не католики в алтаре, но невызолоченные купола и ханжеское беспокойство, "как бы кто из "маргиналов" ни помешал "гармоничному" вписыванию церкви в секулярное, т.е. антихристианское, общество.

Вот где истинное поле для служения ревнующего о своем спасении христианина. И не сказать ведь, что описанная выше ситуация является в истории Православия вполне уникальной и прежде никогда не случавшейся. Святые Григорий Богослов и Максим Исповедник, Иоанн Златоуст и Феодор Студит каждый в свое время оказывались в положении, весьма сопоставимом с тем, в котором выпало находиться и нам сегодня. Они не говорили, что Церковь "неблагодатна", не бежали в поисках спокойного и удобного, обустроенного другими места. Наоборот, они стояли, и стоянием их вера наша православная утверждалась. Так почему же мы не следуем примеру сих праведников?

Я никуда не уйду. Нам всем некуда уходить: Церковь Христова - это наша Церковь, и нет бегущему места в мире, пораженном тлетворным духом века сего. Как и что будет с нами? Не знаю и гадать об этом не хочу. Полагаю лишь, что Всемилостивый Господь не оставит без окормления своих чад, яко "Пастырь Добрый" (Иоан. 10:11, 14). Лишь бы только мы сами не перестали жить по совести и заповедям Его. Впрочем, ведь и св. апостолы окончательно оставили ветхозаветную церковь лишь только после того, как она сама разделилась с ними (речь здесь идет, естественно, не о параллелях, а лишь о явленном церковной историей образце поведения и примере для подражания).