(Послесловие)

Не следует думать, что Царь и Царица были наивными, обманутыми людьми. По обязанности своего положения они неоднократно устраивали негласные проверки достоверности полученной информации ... и каждый раз убеждались, что все рассказы о безнравственной жизни Григория - клевета”.(41)

Но миф о Распутине как о развратнике, пьянице, хлысте, благодаря средствам современной массовой информации, находившимися под контролем врагов самодержавия, был широко распространен среди общественности. А для подтверждения газетной клеветы использовались провокаторы - двойники Распутина, напивавшиеся и устраивавшие дебоши в определенных местах. Отвечая на вопрос: “Кому это понадобилось?” - газета “Московские ведомости” в свое время писала: “Во-первых, нападали левые. Эти нападки носили чисто партийный характер. Распутина отождествляли с современным режимом, его именем хотели заклеймить существующий строй... он нужен был лишь для того, чтобы скомпрометировать, обесславить, замарать наше время и нашу жизнь. Его именем хотели заклеймить Россию”.(42) Таким образом, ложь и клевета на Распутина имели целью скомпрометировать и опорочить Российского Самодержца Царя Николая II, а в его лице и весь монархический строй. Эта же антигосударственная кампания была направлена и на очернение русского народа, крестьянства, духовное начало которого олицетворял собой Распутин.

К сожалению, миф о Распутине, созданный в начале века деятелями либерального и революционного движения, широко поддерживается и в наше время, ибо, как говорит О.Платонов, и сегодня “живы и процветают те силы (точнее, их прямые наследники), которые в свое время создавали этот миф и заинтересованы в его сохранении. Миф о Распутине, нужно рассматривать как специально созданное препятствие (хотя далеко не единственное), на пути понимания наших духовных, государственных и национальных ценностей. И создан он именно для того, чтобы препятствовать возвращению к этим ценностям...(43)

И, надо признать, что современные клеветники со своей задачей справляются успешно. Среди большинства русских невоцерковленных людей, начитавшихся романов В. Пикуля и “исследований” Э. Радзинского (в которых можно найти такие абзацы, где из пяти предложений только одно является правдой), сформировалось отношение к Григорию Ефимовичу Распутину, как к темной, зловещей личности, а к царю Николаю II, соответственно, как к недалекому человеку, находившемуся под влиянием злоумышленника. Да и в среде православной интеллигенции и священнослужителей находится немало тех, кто относится к Распутину отрицательно. Причем опираются они на мнения высокоавторитетных людей. Например таких, как судебный следователь Н. Соколов, расследовавший дело об убийстве Царской Семьи, епископ Гермоген (Долганов), епископ Феофан (Быстрое), духовник Царской Семьи, великомученица Елизавета Федоровна, сестра царицы Александры. Но все же, не сомневаясь в их авторитете, нельзя однозначно утверждать, что их суждения о сибирском старце были безошибочны и что сами они не были введены в заблуждение. Например, Великая Княгиня Елизавета Федоровна ни разу не встретившись с Распутиным, совершенно не зная его лично, исследовала то, что о нем говорилось и писалось и, не имея возможности проверить достоверность информации, вероятно составила свое мнение о нем умозрительно. Но ведь и святые при жизни ошибались. Преподобный Серафим Саровский прямо сказал о себе: “Когда я говорил от своего ума, то бывали ошибки”(44) (Ниже мы еще расскажем о позиции вел. кн. Елизаветы).

Но, прежде всего, вызывает сомнение характеристика Григория Ефимовича судебным следователем Н. Соколовым. Странной, неуместной и даже истеричной является эмоциональность, с которой судебный следователь, по своему положению обязанный быть беспристрастным, говорит о Распутине в своей книге “Убийство Царской Семьи”: “мужик - лодырь”, “громадная наглость”, “колоссальное невежество”, “чудовище”, “большевик - дезертир” (?!). Из чего же делает такие выводы господин Соколов? А из показаний таких “свидетелей”, как В. А. Маклаков и Ф. Ф. Юсупов - убийц Григория Распутина. Естественно задаться вопросом, - что же хорошего может сказать убийца об убитом им человеке, который был для него воплощением зла? Кроме того, Соколову тогда еще не было известно, что убийство являлось следствием масонского заговора, а В. А. Маклаков и Ф. Ф. Юсупов были членами масонских обществ.(45) Лживость князя Феликса Юсупова, стрелявшего в Распутина, показывает, например, такой факт. Вскоре после совершения гнусного преступления, он пишет Царице Александре Федоровне письмо, в котором говорит: “Я не нахожу слов, Ваше Величество, чтобы сказать Вам, как я потрясен всем случившимся и до какой степени мне кажутся дикими те обвинения, которые на меня возводятся”,(46) а позже, когда ему уже ничего не грозило, Юсупов горделиво похвалялся, что совершил убийство, “чтобы исполнить долг перед Родиной и Царем, уничтожить ту злую, дьявольскую силу, бывшую позором для России и всего мира”.(47) “Исполняя долг” Феликс Юсупов подло стрелял в спину безоружного человека. Причем подлость эта была кощунственна, ведь он убивал Распутина во время молитвы его перед Распятием Господа нашего Иисуса Христа. И вот, опираясь, на мнения таких “свидетелей” (которые, по сути, являются преступниками), следователь Соколов делает свои выводы о Распутине.

Особо следует остановиться на личности дочери Григория Ефимовича Матрене Распутиной, которая утверждала, что ее отец много пил и имел связи с женщинами. Как известно, она была замужем, за офицером Б. Н. Соловьевым, который являлся масоном. Н. Соколов, по-видимому, догадывался об этом, небезосновательно считая его провокатором. По его сведениям, Б. Н. Соловьев в свое время обучался в Индии, в оккультной теософической школе и имел гипнотическое влияние на Матрену. “Наблюдавший Соловьевых поручик Логинов, живший во Владивостоке в общей с ними квартире, показывает: “Матрена Соловьева до самой смерти своего отца не любила Соловьева, и, как она говорит, с ней произошла неожиданная для нее перемена... Он гипнотизирует ее. В его присутствии она ничего не может говорить что-либо нежелательное ему”. И как бы в подтверждение этих слов мы читаем в дневнике Соловьева: “Имею силу заставить Матрену не делать так, заставить даже без ведома ее, но как осмелюсь, зная начало вещей”.(48) Очевидно, что приставленный масонами к дочери Григория Распутина Б. Н. Соловьев, угрозами, избиениями, гипнозом внушает ей клеветать на отца.

Мало того, он заставляет ее даже отречься от своего имени и называться не Матрена, а Мария. По-видимому, он же участвует и в фабрикации книги воспоминаний Марии Распутиной об отце. О том, что эта книга является подлогом, говорит грамотный литературный стиль, которым Матрена не владела. Чтобы это увидеть, достаточно почитать ее безграмотные дневники, которые к тому же показывают, что Матрена страдала шизофренией. Как справедливо сказал по поводу пресловутых “Воспоминаний” современный исследователь жизни Г.Е. Распутина, доктор исторических наук А.Н. Боханов, Матрена Распутина “порой говорит с чужого голоса”.

А вот отношение к Распутину новомученика Российского Гермогена, епископа Саратовского, они используют часто. Как известно, владыка близко знал сибирского странника, первоначально отзывался о нем очень хорошо и даже способствовал вхождению его в “высшее общество”. Но под влиянием каких-то фактов (каких именно, никто нигде не указывает), епископ Гермоген, как пишет митрополит Евлогий (Георгиевский), “ополчился против Распутина, когда убедился в его безнравственном поведении”. После этого вместе с иеромонахом Илиодором (Сергеем Труфановым, в нравственности которого, видимо, был убежден), епископ Гермоген устроил собрание, пригласил Распутина и чуть ли не проклял его, что не удивительно, так как епископ, по словам митрополита Евлогия (Георгиевского), был “со странностями, отличался крайней неуравновешенностью, мог быть неистовым”.(50)

А кто же такой был иеромонах Илиодор? Авантюрист и лицемер, втершийся в доверие к Григорию Ефимовичу, вначале льстивший ему, а после отрекшийся. И всего через год после того собрания, то есть 20 ноября 1912г., этот аферист отрекся и от собственных монашеских обетов и от Православной Церкви. Порезав свою руку, собственной кровью Сергей Труфанов подписал послание в Священный Синод, в котором написал: “Я же отрекаюсь от вашего Бога. Отрекаюсь от вашей веры. Отрекаюсь от вашей Церкви”.(51)

Впоследствии епископ Гермоген с горечью вспоминал: “Я не видел, что, словно сатана, искушавший Христа, вокруг меня вертится, внушая мне ненависть, упорство и злобу, это подлинно презренное существо - Илиодор!”.(52)

Известно, что в конце жизни владыка духовно примирился с Григорием Распутиным и даже стал совершать по нему панихиды. Думается, что не случайными были и обстоятельства гибели епископа Гермогена, которые незримо привели его к сибирскому старцу. Владыка был утоплен большевиками в реке Туре, напротив с. Покровское - родины Распутина. Как пишет Н. Козлов: “Тело владыки было вынесено волнами на берег и руками местных крестьян погребено в сельской церкви, построенной пожертвованиями и трудами гонимого некогда владыкой Григория”.(53) Позже оно было перевезено в Тобольск и похоронено в Софийском Соборе, в той самой могиле, где был захоронен Тобольский святитель Иоанн (Максимович), канонизированный при непосредственном участии Григория Распутина.

Другой иерарх, обвинявший Распутина в безнравственном поведении, был, по словам епископа Гермогена и митрополита Вениамина (Федченкова), архиепископ Феофан (Быстров) - духовник Царской семьи. Следует подчеркнуть, что именно по их словам, так как сам владыка Феофан говорил не о конкретных безнравственных поступках Григория Распутина, а о его некоем “духовном падении”. Вот его свидетельство пред чрезвычайной комиссией Временного правительства в 1917 г.: “Он (Григорий Распутин) не был ни лицемером, ни негодяем. Он был истинным человеком Божиим, явившимся из простого народа. Но под влиянием высшего общества, которое не могло понять этого простого человека, произошла ужасная духовная катастрофа и он пал”.(54)

Свидетельств того, что подразумевалось под “духовной катастрофой” нет, но согласитесь, что для архиепископа Феофана, видевшего в Распутине “конкретный образ раба Божия, святого человека”(55), это могло означать, к примеру, тяжкий грех уныния. Но как трудно, порой невозможно не впасть в этот грех человеку, на которого восстало все зло мира! Не будем гадать, в чем был повинен сибирский странник. Как говорил св. Иоанн Лествичник: “Слово о судьбах и падениях темно для нас, и никакой ум не постигает, какие грехопадения случаются с нами от нерадения, какие попущением Промысла, а какие по оставлению Божию”.

В свое время митрополит Вениамин, еще будучи иеромонахом, писал аферисту Сергею Труфанову: “Дорогой отец Илиодор! По поручению владыки Феофана я пишу Вам о следующем. Мы оба умоляем Вас не защищать Григория... на исповеди у владыки Феофана открылись его пакостные дела... Любящий Вас иеромонах Вениамин”.(56) В связи с этим, во-первых, надо отметить, что в данном случае нарушена святая святых в отношениях духовника со своим чадом, а именно тайна исповеди. Во-вторых, опять - таки возникает вопрос, что это за “пакостные дела”. И мог ли Распутин в своей жизни ошибаться и даже быть участником каких - либо нехороших дел?

И здесь, надо прямо сказать - конечно, мог. Следует заметить, что старец Григорий, обладавший глубокой проницательностью, прозорливостью, все-таки иногда ошибался в людях. Например, он не мог разгадать в Ф. Юсупове своего убийцу и относился к нему с искренней любовью, как к своему сыну. А ведь Григорий Ефимович был в отношениях с огромным количеством людей. Иногда он вел прием посетителей до 100 человек ежедневно. Среди его знакомых были люди разных сословий: от рабочих и крестьян, до купцов и банкиров. Много было и тех, кто хотел использовать его расположение в своих личных, корыстных целях. Да и сам митрополит Вениамин отмечает, что “Придворные же и чиновные круги большей частью искали через него самых простых и житейских выгод: лучших мест, высших назначений, денежных афер”(57). “Во многих сложных вопросах, - пишет О. А. Платонов, - особенно финансовых и юридических, Григорий Ефимович был неискусен, простодушен, наивен. А значит, его легко обмануть, представить дело сомнительное за дело благотворительное, общественно-полезное. Тем более купцы и банкиры, приходившие к нему, предлагают ему деньги, но не как взятку, а на благотворительные цели, а свои просьбы подают так, как будто пекутся о благополучии России”.(58)

Таким образом, в окружении Распутина были как тайные провокаторы, так и обыкновенные аферисты, финансовые махинаторы. Мог ли Распутин ошибиться и стать участником подстроенного ими какого-либо “пакостного дела”. Скажем вновь - конечно, мог. Но когда он разбирался в сути вопроса, то прогонял из своего окружения всяческих проходимцев, а сам, как и подобает православному христианину, каялся на исповеди. Что ж здесь постыдного? А вот разглашать тайну исповеди - мягко говоря, дело неприглядное.

Конечно, обвинения Распутина епископом Гермогеном и иеромонахом Вениамином не сводились только к неким признаниям его на исповеди у владыки Феофана. Как писал епископ Гермоген: “Владыка приводил мне целый ряд фактов, представляющих Распутина как человека развратной жизни”.(59) Иеромонах Вениамин также говорил о наличии у него неких “документальных фактов”. И можно не сомневаться, свидетельств, порочащих Григория Ефимовича, было предостаточно. Причем, исходили они из недр государственного учреждения -

Министерства внутренних дел, которое установило за ним негласное наблюдение. Сотрудничавший с масонами великий князь Николай Николаевич, лично дал указание собирать сведения, порочащие Распутина. Так появились дневники наружного наблюдения, в которых среди прочих были донесения полицейских агентов о встречах Григория с проститутками. Но, как пишет О. Платонов: “Важно отметить, что если все лица, с которыми встречался Распутин, указаны по фамилиям, на них наводятся справки, то ни одного конкретного имени в донесениях не приводится. А установить их для агента полиции было проще простого, стоило только ее подождать и потребовать документы или задержать до выяснения личности. Несмотря на огромное желание некоторых вышестоящих лиц “застукать” Распутина с проституткой, по материалам наружного наблюдения видно, что это не удалось. Нет ни одного имени проститутки, ни одного протокола, составленного по этому поводу”.(60)

Тем не менее, сфабрикованные “документальные факты” о безнравственности Распутина могли быть представлены епископу Феофану вел. князем Николаем Николаевичем, который был с ним в близких отношениях, и он поверил им, как данным из Министерства внутренних дел.

Они же были представлены великим князем Николаем Николаевичем и Царю. Получился конфуз, потому что Государь сразу обнаружил конкретные факты фальсификации.

Можно предположить, что такие же “доказательства порочности” сибирского странника были переданы и Великой Княгине Елизавете Федоровне, иначе получается, что ее мнение о Распутине состояло только из придворных разговоров и клеветнической литературы.

Но как бы там ни было, следует заметить, что она могла ошибаться в людях и не всегда правильно оценивала их поступки. Особенно это проявилось (так же, как и у Распутина) в ее отношении к Ф. Юсупову. Так, после гибели Григория Ефимовича она писала Царю Николаю II: “Сюда дошло известие, что Феликс убил его, мой маленький Феликс, я знала его ребенком, который всю жизнь боялся убить даже животное, который не хотел становиться военным, чтобы никогда не иметь возможности пролить кровь”.(61) А этот “маленький Феликс” позднее, с дьявольским сладострастием вспоминал, как он после кровавого злодеяния ринулся на труп и начал избивать его резиновой палкой: “В бешенстве и остервенении я бил куда попало. Все божеские и человеческие законы были попраны”.(62)

Феликс, который избегал войны, чтобы не проливать кровь, воевал с трупом! Да так, что по воспоминаниям участника убийства В. М. Пуришкевича: “Во все стороны брызгала кровь, и когда Юсупова оттащили, он был весь забрызган кровью”.(21) И вот это-то зверское убийство Елизавета Федоровна расценила как “дуэль” и “патриотический акт”. Конечно, она не знала всех подробностей, но в любом случае оправдывать убийство православного христианина, не отлученного от святой Церкви, согласитесь, было ошибочно.

Вообще, можно заметить, что, описывая то или иное отношение к Г. Е. Распутину различных людей, исследователи как-то упускают из вида мнение тех, кто имел о нем наибольшую осведомленность, и менее других мог ошибаться. А именно отношение к нему святых Царственных Страстотерпцев, почитание ими Григория за Божьего человека, святого старца, наделенного благодатными дарами. Лгут те “исследователи”, которые говорят, будто они верили в него безоглядно, пристрастно до фанатичности. Как уже говорилось, по своему положению они обязаны были знать его жизнь, как в прошлом, так и в настоящем. Но факт есть факт - все негласные проверки, что проводились по указаниям Императора Николая II и Императрицы Александры Федоровны не подтверждали сведения, порочащие Григория Ефимовича. Лгут и те, кто говорит, будто Царь и Царица впоследствии переменили свои взгляды на Распутина. После трагической гибели царственных мучеников, на их груди были обнаружены медальоны с изображением старца Григория. До конца жизни они верили в него.

А вот мы, вероятно, маловеры. Все еще выясняем, грешил Распутин или не грешил. Ссылаемся на сфабрикованные воспоминания Марии Распутиной, доносы завербованных полицейских агентов, свидетельства людей, которые сами были введены в заблуждение. Пишу эти строки, и такое грустное чувство охватывает мое сердце, такое сожаление о нашем стремлении обязательно выискивать в человеке что-то порочное. Что ж, может, в чем-то и грешил Распутин, ибо, как сказано в Священном Писании: “нет человека, который не согрешил бы” (2, Пар. 6, 24), но старец Григорий явился перед Господом праведником, мученической кровью омыв свои грехи. А вы, сегодняшние критики, не грешны ли своим осуждением сибирского старца? Попробовали бы вы понять, осмыслить не “свидетельства” о нем, а его самого как человека, который нес такой тяжкий крест, что возможно и падал под его тяжестью. Представьте, какое всемирное зло ополчилось на Распутина, если решение о его дискредитации было принято в Брюсселе, на Всемирной ассамблее масонов. Представьте себе хотя бы на минуту, что о вас лично в каждом городе, на каждом углу распространяют газеты и журналы, в которых черным по белому написано, что вы пьяница, вор, половой извращенец, слуга сатаны. И это клевета обсуждается среди ваших родных и знакомых, на кухнях обывателей и в Государственной Думе, среди простых православных людей и в Священном Синоде. Представьте, что за каждым вашим шагом следят, записывают все ваши действия. Представьте, наконец, что на вашу жизнь покушаются и скоро вы должны быть убиты! Представьте себя в таком положении, может тогда дрогнет ваше сердце и вместо хулы или похвалы в адрес Распутина, вы перекреститесь и, не мудрствуя лукаво, скажете просто, по-христиански: “Упокой, Господи, душу раба Твоего убиенного Григория”. Как справедливо заметил Н. Козлов: “Надо помнить, что блаженной памяти старец Григорий был православным христианином, участвовавшим в таинствах св. Церкви, и к моменту своей смерти не находился ни под отлучением, ни под епитимьей и по одному этому достоин церковного поминовения и молитв об упокоении со святыми...”