[an error occurred while processing this directive] [an error occurred while processing this directive]
На главную страницу

МАТЕРИАЛЫ СМИ

Миры виртуальныеТехнологии электронного доносаНМП в действии

РАССЫЛКА
Русское Воскресение

Обновления сайта "Стояние за Истину" 
и других страниц 
и разделов сервера "Русское Воскресение", выходит еженедельно


БАННЕРЫ
православных сайтов

СЧЕТЧИКИ

Rambler's Top100
TopList
liveinternet.ru: показано число просмотров и посетителей за 24 часа
ЧИСТЫЙ ИНТЕРНЕТ - logoSlovo.RU
Reklama:

Поиск

Искомое.ru

Украинские БАННЕРЫ

Поиск




uaportal.com

Украина Православная. Официальный сайт Украинской Православной Церкви.

Редкие украинские исторические документы.

Каталог Православное Христианство.Ру

Чертовщина под украинским соусом

Версия для печати

Начало

Предыдущее

Окончание

Русский погром

Вплоть до самого распада Австро-Венгрии власти прилагали невероятные усилия, чтобы насадить в Галицкой Руси «украинскую национальную идею» и язык. На национальные отношения существенно влияло отсутствие в стране свободы. Формально Австро-Венгрия являлась конституционным государством, где все сферы жизни регламентировались законом. Фактически трудно было найти в Европе другую державу (за исключением, разве что, Турции), где законы оставались простой бумажкой.

По закону различные нации, населяющие империю, могли свободно развиваться. Однако Галиции, Буковины, Закарпатья это не касалось. Преподавание на русском языке в государственных школах было запрещено. Изучавшие русский язык самостоятельно, подозревались в шпионаже в пользу России. Русские национальные организации преследовались, против русских деятелей (их называли «москвофилами») фабриковались надуманные обвинения в государственной измене, организовывались фальсифицированные судебные процессы. Русских детей третировали в школах (особенно усердствовали в этом учителя-украинофилы).

По закону жители Австро-Венгрии свободно могли перейти из одной религии в другую. В действительности же каждый случай перехода в православие, опять таки, расценивался как государственная измена.

Формально население могло избирать в парламент и местный сейм своих представителей. На самом деле власти пускали в ход все средства давления на избирателей (включая открытый террор), чтобы не допустить избрания русских кандидатов. Когда же давление не помогало, шли на откровенную фальсификацию, объявляя, что кандидат избран незаконно.

Особый упор делался на кадровую политику. В школы назначались учителями исключительно носители «украинской национальной идеи». В то же время педагоги с русскими убеждениями переводились в другие регионы империи, а то и просто оставались без места. То же самое творилось и в церкви. «Приём в духовные семинарии юношей русских убеждений прекращается, - вспоминал галицкий общественный деятель И.И.Терех. - Из этих семинарий выходят священниками заядлые политиканы - фанатики, которых народ называл «попиками». С церковного амвона они, делая своё каиново дело, внушают народу новую украинскую идею, всячески стараются снискать для неё сторонников и сеют вражду в деревне. Народ противится, просит епископов сместить их, бойкотирует богослужения, но епископы молчат, депутации не принимают, а на прошения не отвечают. Учитель и «попик» мало-помалу делают своё дело: часть молодёжи переходит на их сторону, и в деревне вспыхивает открытая вражда и доходит до схваток, иногда кровопролитных. В одних и тех же семьях одни дети остаются русскими, другие считают себя «украинцами». Смута и вражда проникают не только в деревню, но и в отдельные хаты. Малосознательных жителей деревни «попики» постепенно прибирают к своим рукам. Начинается вражда и борьба между соседними деревнями: одни другим разбивают народные собрания и торжества, - уничтожают народное имущество, (народные дома, памятники - среди них памятник Пушкину в деревне Заболотовцы). Массовые кровопролитные схватки и убийства учащаются. Церковные и светские власти на стороне воинствующих «попиков». Русские деревни не находят нигде помощи. Чтобы избавиться от попиков, многие из униатства возвращаются в православие и призывают православных священников. Австрийские законы предоставляли полную свободу вероисповедания, о перемене его следовало только заявить административным властям. Но православные богослужения разгоняются жандармами, православные священники арестовываются и им предъявляется обвинение в государственной измене»127.

Одновременно с политикой «кнута» Вена применяла и «пряник». Созданные под руководством украинофилов крестьянские кооперативы получали щедрую государственную поддержку. И наоборот - те кооперативы, в которых не культивировалась «украинская национальная идея», такой помощи лишались.

И всё-таки прочно насадить украинство австрийским властям не удавалось. Ярый украинский националист М.Павлик (друг И.Франко) в ноябре 1884 года жаловался в польской газете «Курьер львовский», что «москвофильские настроения среди масс галицко-русской народности» намного сильнее украинофильства, а на Буковине и в Угорской Руси вообще «украинского чувства нет и до сих пор»128.

В 1906 году тот же М.Павлик предупреждал, что на всех западно-украинских землях в душе «наших крестьянских масс» дремлет давнее «народное москвофильство», которое вот-вот проснётся129.

Как это часто бывает, активное давление со стороны власти встретило мощное противодействие населения. Гонение на русский язык в государственных школах побудило жителей собирать средства и открывать частные русские гимназии. По свидетельству галицкого писателя С.Медвецкого, когда такая гимназия открылась в Бучаче, «наплыв учеников был настолько велик, что пришлось построить два больших здания - для гимназии и общежития»130. На собранные населением средства учебные заведения с русским языком обучения функционировали во Львове и других крупных городах.

Впрочем, и в украинизированных государственных школах ощущалось влияние «москвофильства». Так, «национально-сознательный» учитель черновицкой гимназии Шпойнаровский доносил начальству, что в письменных работах некоторые ученики употребляют запрещённые буквы «ы» и «ъ», неправильно произносят слова (например, говорят «мой» вместо «мій», «есть» вместо «є» и др.), пишут сочинения с примесью русских выражений, нелегально «учатся по-великорусски» и «не считают себя отдельным народом от великорусов»131.

Доносы Шпойнаровского стали причиной исключения из гимназии пяти учеников и применения более мягких наказаний к ещё тридцати учащимся, но окончательно победить «москвофильство» педагогическая администрация не смогла.

Массовым явлением было самостоятельное изучение русской литературы и языка, а также истории и географии России в существовавших при городских гимназиях общежитиях (бурсах), где проживали иногородние ученики и приехавшие на учёбу дети крестьян. Как ни препятствовали этому власти и учебное начальство (в бурсах регулярно проводились обыски и найденная у ученика русская книжка служила достаточным основанием для исключения из гимназии), общежития стали деятельными центрами русской жизни. В галицких сёлах миссию обучения крестьянской молодёжи русскому литературному языку взяли на себя студенты. «На сельских торжествах парни и девушки декламировали стихотворения не только своих галицких поэтов, но и Пушкина, Лермонтова, Некрасова, Майкова и др. По деревням ставили памятники Пушкину. Член Государственной Думы граф В.А.Бобринский, возвращаясь со славянского съезда в Праге через Галичину с галицкими делегатами этого съезда, на котором он с ними познакомился, и, присутствуя на одном из таких крестьянских торжеств их деревни, расплакался, говоря: «Я не знал, что за границей России существует настоящая святая Русь, живущая в неописуемом угнетении»132.

Трудно сказать, долго ли ещё продолжалось бы противоборство русского населения с австро-польско-украинофильским блоком, если бы не разразилась мировая война. Обстоятельства военного времени высветили реальное положение дел. Насаждаемое властью украинство лопнуло, как мыльный пузырь.

Направленный в Галицию для изучения создавшегося положения представитель австрийского министерства иностранных дел при верховном командовании барон Гизль, проведя во Львове переговоры с лидерами украинских организаций и ознакомившись с обстановкой, сообщал 31 августа 1914 года: «Украинофильское движение среди населения не имеет почвы - есть только вожди без партий». Через два дня Гизль вновь констатировал: «Украинизм не имеет среди народа опоры. Это исключительно теоретическая конструкция политиков». В следующем сообщении министру иностранных дел тот же чиновник отмечал, что подтвердилась информация о массовом переходе местного населения на сторону русских войск, «в результате чего наша армия брошена на произвол судьбы»133.

В свою очередь, било тревогу австро-венгерское военное командование: «Наступающие на восточной границе в районе Белзец-Сокаль-Подволочиск-Гусятин русские войска произвели на русофильское население Восточной Галиции, которое имело уже давно приятельские отношения с Россией, огромное впечатление, - говорилось в приказе от 15 августа 1914 года. - Государственная измена и шпионаж, с одной стороны, и террор относительно нерусского населения там, где оно было в меньшинстве, - с другой стороны (Сокаль, Залозцы, Гусятин), увеличиваются самым опасным и прямо угрожающим образом»134.

«Не думал я, что наша армия окажется во вражеском крае» - заявил командующий расположенного в Галиции 2-го корпуса генерал Колошрари галицкому наместнику Коритовскому и высказывал мнение, что прежде, чем начинать войну с Россией, следовало перевешать всё русское население Галиции. А комендант Перемышльской крепости генерал Куманек предупреждал начальство, что если в Перемышле останется хотя бы один русский, за крепость ручаться нельзя135.

Главнокомандующий австро-венгерской армией эрцгерцог Фридрих в докладной записке императору Францу-Иосифу указывал, что среди коренного населения восточной провинции существует «уверенность в том, что оно по расе, языку и религии принадлежит к России»136. В результате австро-венгерские войска оказались в Галиции в «атмосфере предательства» и «в собственном краю должны нести потери от шпионажа и измены русофильского населения, а наш враг, который выступал как освободитель, мог, безусловно, рассчитывать на полную поддержку»137.

Действительно, местные жители всячески содействовали русской армии, информировали её о перемещениях противника, при необходимости служили проводниками русских частей, где могли, повреждали австро-венгерские линии связи. Насильно мобилизованные в австро-венгерскую армию галичане при первой возможности сдавались в плен.

Население торжественно встречало освободителей. Во многих сёлах навстречу передовым отрядам русских войск выходили крестьянские депутации с хлебом-солью. При вступлении во Львов огромная толпа забрасывала солдат цветами. Значительное число жителей Галиции, Буковины и Закарпатья вступило добровольцами в русскую армию.

Ликование по случаю освобождения от шестисотлетнего иноземного ига было всеобщим. Радость и восторг царили повсюду, вплоть до галицкой диаспоры в Соединённых Штатах. «Наш Львов - русский, наш Галич - русский! Господи, слава Тебе, из миллионов русских сердец шлёт Тебе вся Русь свою щирую молитву, Боже великий, могучий Спаситель, объедини нас, як Ты один в трёх лицах, так Русь наша в своих частях одна будет во веки!»138 - писала газета американских галичан «Свит».

Русское чувство пробудилось даже в отрядах так называемых «украинских сичевых стрельцов», созданных украинофилами в помощь австрийцами. «Русские наступают. Мы терпим поражение. Происходят жестокие бои на Гнилой Липе. Твоё холопское войско, твои УССы боёв ещё не видели, но, известно, что они собираются «доблестно» сдаться в плен москалям»139 - писал униатскому митрополиту (и по совместительству - заядлому украинофилу) Андрею Шептицкому его брат Станислав, генерал австрийской армии.

Генерал не ошибся. Не слушая заклинаний «национально-сознательных» вождей, «сичевые стрельцы» стали переходить на сторону русских. В итоге, австрийское командование просто отвело «усусов» в тыл и произвело в их частях «чистку».

Это было банкротство «украинской национальной идеи».

Вена ответила террором. По доносам озлобленных поражением украинофилов за симпатию к России были казнены десятки тысяч людей. Сотни тысяч галичан, буковинцев и закарпатцев были брошены в концлагеря, сотни деревень сожжены, а их жители депортированы вглубь Австрии. (При этом многие из них погибли в дороге от голода, холода и болезней).

Австрийские офицеры получили право самостоятельно творить расправу среди населения, приговаривая к смерти заподозренных в измене. Никаких доказательств не требовалось. Казнить могли за одно неосторожно сказанное по-русски слово, за отказ признать себя украинцем, отречься от русского имени. Солдатам выдавали специальные шнуры для виселиц.

Часто перед смертью приговорённых подвергали жесточайшим пыткам. Родителей убивали на глазах у детей, детей - на глазах у родителей. Молодых женщин предварительно насиловали. Не щадили ни старого, ни малого (среди казнённых были мальчики и девочки 5-7 лет и даже грудные младенцы).

Один из австрийских офицеров впоследствии вспоминал о казни галицких крестьян: «Мы пришли на место, которое я буду помнить до конца моей жизни. Чистое поле, на котором вокруг одинокого дерева толпились солдаты. Тут же стояла группа офицеров. Насмешки и крики, вроде «русские собаки, изменники», посыпались по адресу ожидавших своей участи крестьян. Вид стариков, женщин с грудными детьми на руках и плачущих от страха, голода и устали детей, цеплявшихся за одежду своих матерей, производил такое удручающее впечатление, что даже у одного из офицеров-немцев показались на глазах слёзы. Стоявший рядом лейтенант спросил: «Что с тобой?» Тот ответил: «Ты думаешь, что эти люди виновны в чём-нибудь? Я уверен, что нет». Тогда лейтенант без малейшей заминки сказал: «Ведь это же русофилы, а их следовало бы ещё до войны всех перевешать». Далее совершилась обычная казнь. Всех вешали через одну и ту же петлю, предварительно ударив жертву в подбородок и в лицо. Повешенного прокалывали штыком на глазах у матерей, жён и детей»140.

Не было ни одного населённого пункта, которого бы не коснулся кровавый террор. Так «национально-сознательные» украинофилы (а именно они указывали властям на «подозрительных») мстили своему народу за нежелание украинизироваться.

От полного истребления галицко-русское население спасло только быстрое наступление русской армии, в короткое время освободившей большую часть Зарубежной Руси.

Освобождённые земли были объявлены воссоединёнными с Россией. Вновь были открыты русские организации и газеты (запрещённые сразу же после войны). Местные общественные деятели составили Русский народный совет, представлявший интересы коренного населения в сношениях с военными властями. Принимались меры по обеспечению жителей продовольствием, а также для удовлетворения их культурных потребностей.

С падением австрийской власти сами собою рухнули и запреты на употребление русского языка. В судопроизводстве литературная разновидность русского языка и его местные просторечия - гуцульское и лемковское - стали использоваться наравне с польским. В то же время из судов устранили «тот искусственный жаргон, который создан австрийским правительством»141 (как назывался новой властью «украинский язык»).

Так как в связи с военными действиями все государственные школы в Галиции не функционировали, русская администрация посодействовала открытию нескольких русских и польских школ. Поскольку прежний режим стремился держать галичан в темноте и невежестве, была разработана программа всеобщего народного образования, по которой предусматривалось открытие за 5 лет 9 тысяч народных школ (по 1800 ежегодно), а также 70 высших народных училищ, 60 курсов при этих училищах, 25 мужских и 25 женских гимназий, 10 учительских семинарий и двух учительских институтов142.

Учительские кадры для воплощения этой программы планировалось подготовить из местных жителей. Во многих галицких городах были открыты специальные педагогические курсы (как государственные, так и частные).

Освобождённая от оков, русская народная культура быстро развивалась. Побывавший «на второй день Рождества» на крестьянском собрании в одном из сёл в окрестностях Львова журналист сообщал: «Публика была довольно серая. Преобладали женщины. Пелись песни, говорились импровизированные речи. Пели все - и женщины, и мужчины, и взрослые, и дети. Сначала пели рождественские малорусские колядки, а потом вдруг запели некрасовскую «Назови мне такую обитель… где бы сеятель твой и хранитель, где бы русский мужик не стонал». Задушевные слова этой народнической и народной песни удивительно гармонировали с общим страдальческим тоном жизни этой несчастной страны, где столько убитых на поле брани, столько повешенных и расстрелянных венграми за одну принадлежность к русскому племени, столько арестовано и увезено австрийскими властями. Это торжественное исполнение некрасовской крестьянской песни крестьянским людом Галиции служит лучшим знамением тех возможностей, которые открываются для русской культуры в Галиции»143.

К сожалению, возможностям этим реализоваться было не суждено. Неудачи на фронте вынудили русскую армию оставить большую часть, казалось бы, уже навсегда освобождённых земель. Австро-венгерская оккупация, а вслед за ней и террор возобновились. Вновь сжигались деревни, вновь убивались или угонялись вглубь Австрии не успевшие убежать жители. Вновь оказалось под запретом употребление русского языка.

Немного позже, в 1917 году, когда раздираемая на части Россия уже не представляла угрозы для противников, Вена позволила себе перевести дух. Австрийский парламент даже предпринял расследования преступных действий австро-венгерской военщины (всё-таки террор осуществлялся против граждан своей страны). Материалы этого расследования легли в основу ряда публикаций и исследований, вышедших за границей. В современной же Украине правда о чудовищном геноциде 1914-1917 годов замалчивается.

Между тем, этот русский погром объясняет, что произошло с Галицией в дальнейшем. В ходе его более 60 тысяч человек было убито. Сотни тысяч галичан стали узниками концлагерей. Более 100 тысяч из них погибли там, не выдержав нечеловеческих условий заключения144. Количество жителей западно-украинских земель, погибших во время принудительной депортации вглубь Австро-Венгрии, не поддаётся исчислению. Сложно установить и число тех, кто при отступлении русской армии в 1915 году бежал в Россию. Тогдашняя пресса и русская, и австрийская называли цифры от 100 до 400 тысяч человек. Оценки историков разнятся от нескольких десятков тысяч до нескольких сотен тысяч человек145. Все эти люди оказались разбросанными по бескрайним просторам России, охваченной вскоре пожаром революции и гражданской войны. Не многие смогли вернуться домой. Если учесть и тех, кто погиб на фронтах первой мировой войны, то становится ясно, какие невосполнимые потери понесла Галицкая Русь. Почти все лучшие представители интеллигенции, духовенства, крестьян, рабочих был физически уничтожены.

Из уцелевших можно было лепить, что угодно. Чем и занялись вернувшиеся австрийцы. Первый после вторичного занятия Львова австрийский комендант города, генерал-майор Фр.Римль в секретном рапорте начальству одновременно с «беспощадным террором» против населения рекомендовал насаждать в крае укринофильство и сожалел, что «пока что украинская идея не совсем проникла в русское простонародье»146.

С крахом в 1918 году Австро-Венгрии, после кратковременного существования «Западноукраинской народной республики» Галиция оказалась насильно включённой в состав возрождённой Польши.

Новые хозяева первое время яростно полонизировали оккупированную территорию. Запретив русские школы, польская власть взялась и за украинские. На опустевшие после русского погрома земли из центральной Польши переселяли крестьян-поляков. Государственная пропаганда трубила, что Галиция - исконно польская земля, а не Русь или Украина. Варшава рассчитывала, что обескровленный предыдущим террором край сопротивляться не сможет.

Карты польским политикам спутало русское движение. Оно возродилось неожиданно для многих, стало набирать силу и хотя, по понятным причинам, не достигло прежнего размаха, всё-таки вызвало во властных структурах переполох. Наверху сочли за благо вернуться к прежней политике - «пустить русина на русина».

После прихода к власти в мае 1926 года Юзефа Пилсудского полонизация резко сбавляет обороты. Русские школы по-прежнему под запретом, но украинские пользуются полной поддержкой властей. Украинский язык начинает изучаться даже в польских школах Галиции. Чиновники заговаривают о «польско-украинском братстве», направленном против России. Государство вновь берется за финансирование украинских организаций (хоть и не в таких размерах, как в австрийские времена).

Население сопротивлялось как полонизации, так и украинизации. Как отмечала галицкая газета «Русский голос», оба эти явления взаимосвязаны. Поскольку украинский язык, ввиду его «искусственности», является малопонятным для народа, украинизация фактически ведёт к полонизации (в Галиции), к румынизации (в Буковине) и к чехизации (в Закарпатье). Этот искусственно созданный язык «не выдерживает культурной конкуренции с природными литературными языками других народов». Из-за этого «наш простолюдин, изучив чужой язык в школе и армии, становится объектом чужого культурного завоевания»147.

Состоявшийся во Львове съезд Русского народного объединения поднимал вопрос о восстановлении в Галиции системы образования на русском языке. Но власти решительно воспротивились этому. Они всячески притесняли русское движение. Только природным национальным чувством галичан можно объяснить тот факт, что, пережив страшный погром, это движение возродилось, пользуясь поддержкой сотен тысяч местных жителей.

Русское движение как массовое существовало в Галиции вплоть до второй мировой войны и было разгромлено репрессивными методами.

Похоже складывались после 1918 года национальные отношения на Буковине, отошедшей к Румынии. Так же, как и в Галиции, первый удар новая власть обрушила на русский язык, изгоняя его из школ и стремясь вытравить из жителей русское самосознание. Так же, как и в Галиции, вслед за антирусскими репрессиями правительство стало ущемлять и украинское движение. Так же, как и польские власти, Бухарест, убедившись, что превратить русских буковинцев в стопроцентных румын не удастся, прибегнул к украинизации. И так же, как в Галиции, полный успех украинизации, был достигнут в Буковине уже после второй мировой войны.

Несколько иную языковую историю имело Закарпатье. С распадом Киевской Руси оно подверглось не польской, а венгерской агрессии, было включено в состав Венгрии и впоследствии вместе с ней вошло в Австро-Венгерскую империю.

Таким образом, жители Закарпатья избежали многовекового польского влияния. И когда в Галиции поляки стали энергично взращивать украинство, население Угорской Руси этой идеи не поддержало.

«Мы, бедные угро-русские, радуемся, что наши галицкие братья по крови и вере занимаются нами и поддерживают в нас ещё русский дух. Но на ту деятельность, которую развивает Ваша так названная украинофильская партия, мы, угоро-русские смотрим не совсем симпатично,- писал известный закарпатский общественный деятель священник Ставровский не менее известному галицкому украинофилу В.Гнатюку в ответ на призыв последнего присоединиться к украинскому движению. - Предполагаю, что Вы не будете за то гневаться, если тут выскажу Вам откровенно то общее мнение, которое мы, угоро-русские, имеем о Вашей партии». Ставровский упрекал украинофилов в попытках навязать народу вместо русского языка испорченный, т.е. всю ту же выдуманную поляками «рідну мову», которую «ни украинские, ни галицкие, ни угорские русские не употребляют и трудно понимают; кроме того, употребляемая у Вас орфография неестественная, научной этимологии и лингвистике противная. Если бы Вы писали соответственно правилам и тысячелетнему преданию, тогда бы и галичане, и наши русаки лучше поняли Вас.… Наконец: Ваша партия заявила недавно во всеуслышание, что она отвергает всякую солидарность с прочими русскими, которых называет москалефилами. Из этого следует, что Вы всех нас, не принимающих Вашего радикализма и Вашей орфографии, считаете как бы врагами государства, и что Вы стоите в солидарности с поляками и даже под покровительством поляков, которые внушают Вам все эти выше исчисленные стремления. Вот наше угро-русское духовенство и простой народ имеют такое воззрение о Вашей партии, и пока Ваша партия будет в том направлении действовать, до тех пор угро-русские не будут ей сочувствовать»148.

«Благодарю Вас за Вашу почесть и доверие, которым вы меня в сём интересном деле одарили. Но я уже наперёд должен изъявить, что я ваш человек не могу быть, понеже мои начала с взором русской письменности и радикально противные суть, тем, которые общество Шевченко (имелось ввиду «научное общество Шевченко», возглавляемое Грушевским - Авт.) распространять старается. Так думаю, что и другого никого на Угорщине между нами не найдётся, который бы к сему обществу пристал, настолько оно дискредитировано у нас. Ведь оно и у вас больше вреда, чем пользы принесло. Мы себе таких экспериментаций не можем дозволить… Язык того общества, нам совсем чужой и не понятный, мы его не разумеем. У нас бы высмеяли человека, если бы вашим исполяченным и испорченным жаргоном пробовал говорить или писать. Мы не меняем наше наречие на вашу выкручену мову. То есть мы, пока нас благоизволит милосердный Господь поддерживать, останемся русскими и не переменимся на руских»149 - отмечал в письме тому же Гнатюку другой видный деятель Закарпатья С.Сабов.

Категорически выступал против попыток отделиться от русского литературного языка и крупнейший угорорусский поэт того времени Иван Сильвай: «Я прочитал изданные Вами «Лірники», это издание также интересно, как всё, что входит в состав этнографии. Только не понимаю, почему пользуетесь вы «Кулішівкою». У нас не только не увлекается ею никто, но напротив, кто только немножко занимался сравнительной филологией, тот всю кулішівку, все покушения к литературному разъединению и сепаратизму считает детскою чепухой»150.

В другом письме (опять же к Гнатюку) Сильвай подчёркивал: « По эту сторону Карпат нет ни одного образованного русского человека, который увлекался бы вашею самостийною правописью и самородными мриями. Понапрасну станете Вы утверждать, уж хоть с клятвою, что вы русин, вас все будут считать поляком, портителем прекрасного русского языка. Издаваемой вами книги вы мне не посылайте, мне довольно муки причинило одно прочтение вашего самостийного письма, а не то ещё целой самостийной книги»151.

Ещё один известный закарпатский деятель Иван Раковский недоумевал по поводу стремления российских украинофилов создавать отдельный малорусский язык и литературу: «Как могла образоваться в пределах самой же России партия, отвергающая настоящий письменный русский язык? Что в Австрии готова почва для подобного рода деятелей это нам понятно: ибо, само собой разумеется, что немецкое правительство равнодушно не может смотреть на преуспеяния другой народности, могущей, в своё время, оспаривать преобладание немецкого элемента; но что в России, и именно между соплеменниками нашими малороссами находятся мечтающие об образовании малорусской литературы, отдельной от настоящей русской, это, конечно, приводит нас в изумление… Мы должны заметить, что нисколько не видим нужды покинуть настоящую русскую литературу и гоняться за призраками какой-то новой малорусской литературы»152.

Раковский удивлялся намерению возвести неправильное произношение некоторых русских слов в грамматические нормы и на такой основе создать новый язык: «Не находим мы никакой ни грамматики, ни логики в употреблении следующего образа писания: «вже», «де», «ще», «усе», «гострий», «читав», «говорить», «у церковь», «у корові» и пр. вместо «где», «ещё», «всё», «острый», «читал», «говорил», «в церковь», «в корове». По его мнению, многие слова в отдельных местностях произносятся по-своему, отлично от правильного литературного произношения, и от произношений других местностей. Например «знау», вместо «знаю», «цярь» вместо «царь», «читат» вместо «читает» и т.д. Сколько же пришлось бы создавать языков?153.

«Мы не считаем настоящую русскую литературу чуждою для малорусского племени, трактуем её как общее достояние всех русских»154 - делал замечание угрорус.

Такие настроения безраздельно господствовали в Закарпатье. Конечно, и там власти делали всё возможное, чтобы местное население забыло о своём русском происхождении. Однако, в отличие от австрийских немцев и поляков, венгры (после преобразования в 1867 году Австрийской империи в Австро-Венгрию Закарпатье вошло в венгерскую часть государства, а Галиция и Буковина остались австрийскими) не жаждали насаждать в Угорской Руси украинство. Они предпочитали превращать эту область в чисто венгерскую.

После окончания первой мировой войны закарпатские общественные деятели однозначно высказались за воссоединение с Россией. Но, будучи враждебно настроены по отношению к установившейся там Советской власти, они приняли решение о временном (пока в России не будут свергнуты большевики) вхождение края в состав Чехословакии.

В чехословацких правящих кругах поначалу не было единого мнения насчёт национальной политики в Подкарпатской Руси (под таким названием Закарпатье присоединилось к Чехословакии). Первый премьер-министр нового государства К.Крамарж считал украинское движение изобретением немцев и не скрывал своей враждебности к нему. Зато президент страны Т.Масарик ненавидел русских и потому поддерживать украинофильство считал своим долгом. Вот только Крамарж оставался премьер-министром всего несколько месяцев, а Масарик занимал высший государственный пост на протяжении многих лет (до 1935 года). Это и определило политику Праги.

Она была направлена на насаждение «украинской национальной идеи». Из госбюджета выделялись немалые средства на финансирование украинских организаций, пропаганду украинского языка. Иногда использовались и силовые методы. Но к массовым репрессиям власть всё-таки не переходила, и, население могло пользоваться относительной свободой.

Органы местного самоуправления в Ужгороде и Мукачеве использовали в своей работе русский литературный язык. По-русски же были написаны вывески с названием улиц в закарпатских городах. Русский язык преобладал и в общественной жизни. А вот в системе образования, стеснённой инструкциями чешского министерства, наблюдалось двуязычие. В Ужгородской гимназии обучение велось на украинском языке, в Мукачевской - на русском, в Хустской - частично на одном, частично на другом. В учительском институте Мукачева предметы преподавались по-русски, в торговом училище - по-украински.

Двуязычие царило и в прессе. 14 закарпатских газет выходили на русском языке, 8 - на украинском. В целом же, как свидетельствовал видный закарпатский учёный Г.Геровский, образованная часть населения «говорит на языке, словарный состав и морфология которого являются русскими литературными, но имеют особенности собственного подкарпатского произношения. Менее образованные люди говорят на местных говорах с большей или меньшей примесью книжных выражений». Что же касается нашей «рідной мови», то, указывал Геровский, «галицко-украинский литературный язык распространяется с очень большим трудом, и даже выпускники гимназии с украинским языком обучения не в состоянии полностью преодолеть трудности в произношении, которое очень существенно отличается от естественных звуков подкарпаторусской речи»155.

После оккупации (накануне второй мировой войны) Закарпатья венгерскими войсками новая власть стала поддерживать так называемое «руськое» направление, провозглашающее отделение местного «руського» языка как от русского, так и от украинского. «Великорусский литературный язык есть языком Москвы, в котором не имеется руських элементов… Так точно не имеет ничего общего руський язык с украинским, который образовался в Польше. Наши русины жили в Венгрии и не имели ни политической, ни культурной связи с великороссами или украинцами»156 - писал теоретик этого направления.

При этом «руськие» филологи использовали всё-таки общерусский алфавит («ы» и др.).

Процесс украинизации Закарпатья был завершён только после 1945 года. Примерно тогда же была украинизирована и Пряшевская Русь - самая западная часть этнической русской территории и после второй мировой войны оставшаяся в составе Чехословакии. Там украинский язык вместо русского был введён в школах в 1952 году постановлением ЦК Компартии Словакии. Население протестовало, требовало сохранения русского образования. Но власть твёрдо стояла на своём, а украинофилы жаловались на «низкую национальную сознательность и национальное равнодушие украинских трудящихся». В конце концов, ЦК Компартии Словакии постановил развернуть «политико-воспитательную работу, направленную на повышение национальной сознательности украинских трудящихся»157.

Таким образом, вся Юго-Западная Русь оказалась украинизированной. И, говоря словами печально известного деятеля современности, сегодня мы имеем то, что имеем.

Украинский язык, ещё несколько десятков лет назад почти никому непонятный, вызывавший только насмешки и неприязнь, возведён в статус государственного, именуется «рідною мовою» и принудительными мерами внедряется повсеместно. Украинские газеты начала ХХ века, которые из-за непонятности языка в то время почти никто не читал, ныне в состоянии прочитать любой выпускник средней школы. (Экземпляры этих газет сохранились в крупных библиотеках и желающие могут сами во всём убедиться).

И.М.Стешенко оказался прав: если новый язык насильно навязывать нескольким поколениям подряд, он становится привычным и понятным. Но прав оказался и Нечуй-Левицкий: привычное и понятное всё-таки не стало родным. Ведь большинство из тех, кто при различных опросах и переписях называет украинский язык родным, делают так только потому, что с детства им внушали, что они - украинцы и родной язык у них должен быть украинский. На самом же деле, эти люди говорят или чисто по-русски, или на так называемом «суржике», т.е. на всё том же малорусском наречии русского языка, сильно украинизированном за последние десятилетия (не забудем, что в распоряжении украинизаторов, помимо прочего, появились такие действенные средства как радио и телевидение), но всё же не утратившем признаков общности с русской литературной речью.

В этом отношении интересны данные опроса общественного мнения, проведенного в Киеве Институтом социологии НАН Украины в апреле 2000 года. При ответе на вопрос: «Какой язык Вы считаете родным?» - 76% киевлян - украинцев по происхождению назвали украинский. Когда же социологи несколько перефразировали вопрос: «На каком языке Вы общаетесь в семье?», только 24% киевлян - украинцев ответили, что на украинском158.

«В ответах на вопрос о родном языке респонденты нередко отожествляют его с этническим происхождением - отмечает заместитель директора Института социологии НАН Украины, доктор социологических наук Н.А.Шульга. - Поэтому для того. чтобы получить более объктивную картину распространения языков в разных сферах жизни, необходимо задать вопрос не только о родном языке, но и на каком языке люди общаются в разных обстоятельствах»159.

Однако и вопрос о языке общения в семье полностью картину не проясняет. Как утверждает тот же Н.А.Шульга: «Косвенным показателем распространения русского языка в Украине является выбор респондентами языка анкеты. Институт социологии НАН Украины при массовых опросах использует социологические анкеты на двух языках - украинском и русском. Перед тем, как начать опрос, интервьюер предлагает респонденту по желанию выбрать анкету или интервью на украинском или русском языке. Иначе говоря, каждый социологический опрос - это манифистация языковых предпочтений населения, своего рода референдум». В результате, как выяснилось во время всеукраинского опроса, 49,5% респондентов ответили, что общаются в семье на украинском языке, 48,5% - на русском языке, 2% - на другом языке. Однако анкеты на украинском языке предпочли взять только 37,2% респондентов, в то время как на русском - 62,8% (данные апреля месяца 2000 года)160.

Иными словами, даже среди тех, кто уверяет, что общается в семье на украинском языке, многим на самом деле легче говорить по-русски.

15 мая 2000 года известный современный сторонник украинизации Владимир Яворивский, в свой авторской программе на первом канале украинского радио сокрушался, что на всю многомиллионную Украину лишь несколько десятков тысяч человек действительно владеют украинским литературным языком. Эти несколько десятков тысяч и можно отнести к числу настоящих украиноязычных.

Впрочем, и среди этой категории, далеко не все являются украинцами по происхождению. Ещё в начале украинизации было замечено, что часто евреи, поляки и великороссы гораздо быстрее овладевают украинским языком, чем те, для кого он официально является родным. «Я знаю множество фактов, как кое-кто, например, из русских или евреев, недавно начав украинизироваться, превзошли на всех участках языковых (а особенно в письменности) «вековечных украинцев»161 - свидетельствовал один из главных подручных Кагановича - М.Ф.Сулима. Это ли не доказательство того, что пресловутая «рідна мова» украинцам ничем не ближе, чем русским или евреям?

Что такое украинизация?

Подведём некоторые итоги. Со времён Киевской Руси на всей её территории (и на юго-западе, и на северо-востоке) существовал один русский язык. Этот язык стал разделяться на наречия (малорусское, великорусское, белорусское) после временного распада единого государства, захвата отдельных его частей иноземными поработителями.

Великорусское наречие развивалось на основе языка прежней Руси - Киевской. Это объяснялось относительно свободным культурным развитием северо-восточных русских земель (области распространения великорусского наречия). Татарская Золотая Орда, в зависимость от которой попала Северо-Восточная Русь, собирала с подвластных территорий дань, иногда опустошала их разорительными набегами, но не навязывала своей культуры, языка. Доказательством тому служит современный русский язык, в котором сохранилось очень немного слов татарского (а также фино-угорского) происхождения.

По-иному сложилась судьба Руси Юго-Западной (Малороссии), подвергшейся сначала польско-литовскому, а потом исключительно польскому влиянию. Это влияние существенно отразилось на культуре вообще, и на языке, в частности. В результате, малорусские народные говоры представляли собой пёструю русско-польскую смесь. «Польскому влиянию, прежде всего, попала Южная Русь, - писал известный украинский учёный И.И. Огиенко. - Влияние это началось рано, - уже в XІV веке в южнорусской речи есть полонизмы. Влияние это с течением времени всё разрасталось и дошло до того, что ополячилась почти вся южнорусская знать. О языке и говорить нечего: литературный южнорусский язык, особенно XVII века, сплошь пересыпан полонизмами». Последствия полонизации сказывались долго. Как замечал учёный в 1915 году, «современная малорусская речь содержит в себе весьма много заимствований из языка польского»162.(Через два года разразилась революция, и Огиенко вместе с другими украинофилами принялся сочинять легенду о древности самостоятельного украинского языка. Но это была уже не наука. Это - была политика).

Полонизация прекратилась (да и то не сразу) после воссоединения Малой Руси с Великой. Начался естественный процесс очищения народной речи от полонизмов. Этот процесс и задумали остановить руководимые поляками украинофилы, путём создания из малорусского наречия самостоятельного литературного языка.

Противоестественность украинофильских стремлений была очевидной с самого начала. Самостоятельный язык возникает только при долговременном самостоятельном существовании народа, чего в данном случае не было. Один из киевских публицистов XIX века сравнивал отношения малорусского наречия и русского языка с отношением ручья и полноводной реки. «Ручей, необыкновенным разлитием отведённый от родной реки» затем «снова смешивал воды свои с её водами». После этого «ужели ручей может катить свои волны отдельно от реки?» Точно так же и малорусское наречие могло составлять народный говор только в эпоху польского ига («от уклонения ручья в сторону до слития его с рекою»). «Малорусское просторечие как явление временное, случайное, как говор, сложившийся для выражения бедной жизни народа русского под влиянием польским, есть явление для нас понятное, почти безразличное в устах запорожца времён Мазепы; но отстаивать, тем более обособлять это наречие теперь, после вековой почти, нераздельной жизни разных членов семьи русской?» Такое намерение будет означать попытку «окаменять это наречие, увековечивать в нём ржавчину, въевшуюся в кости русские от цепей чуждого рабства»163.

Кроме того, замечал публицист, малорусское наречие приспособлено исключительно для потребностей крестьянской жизни. «Чтобы создать из подобного наречия язык, а особенно литературу, нужно сделать то же, что должен был бы сделать человек, у которого нет и гроша, а ему хочется иметь миллион, то есть украсть его или одолжить. Чтоб и просторечье малорусское сделать органом всех выводов, изобретений и наблюдений науки, создать, то есть, малорусскую литературу, для этого оно непременно должно или украсть, или взять на прокат у языка русского или польского очень многое, и, прежде всего, хоть технологию, создать (если есть возможность) грамматику, да очистить речь свою от соллецизмов и барбаризмов как принадлежностей бедного, неустроенного наречия»164.

Первый путь (заимствование из русского литературного языка) вполне естественен. Однако в этом случае «порченое наречие, малорусский жаргон преобразится в чистый русский язык. Так, когда вера и обрядность униатская очистились от искажений, внесённых в неё католицизмом, они явились по-прежнему православными; а что случилось с верою южнорусского народа, того весьма законно желать и для его языка как для равноправного вере элемента народной жизни. От того и талантливейший из людей, писавших малорусским наречием,- Шевченко вынужден был поминутно черпать обеими руками слова и обороты из русского словаря и говора».

Однако украинофилы пошли другим путём, польским. «Кроме закрепления бесчисленных чуждых русской речи слов и оборотов, насильно вторгшихся в неё от причин, теперь несуществующих, они поминутно обращаются к лексикону своих и наших приятелей, только лишь для того, чтобы не обращаться к словарю родному, русскому. Сюда относятся: «погляд», «оповідання», «омана», «наданий», «одностайний», «жаданьє» и многие другие, которых нет в малорусском говоре, происхождение которых очевидно.

«Когда все эти непрошенные протекторы обособления малорусского наречия начнут подвигаться по этому пути вперёд, они незаметно попятятся назад,- в объятия латино-польской пропаганды: их наречие из порченного русско-славянско-польского обратится, может быть, в язык, но, конечно, порченый - польский, и они, изменив языку предков, запишут в истории имена свои рядом с теми из них, которые изменили вере предков»165.

Такова история зарождения «рідной мови». Чем дальше украинофилы «развивали» её, тем сильнее отдаляли от русского языка и от народных говоров.

Особенно большая «заслуга» в деле отрыва «рідной мови» от народной почвы принадлежит Л.М.Кагановичу. Именно во время его хозяйничанья на Украине в этом отношении был достигнут значительный «прогресс». В докладе, зачитанном в январе 1929 года в Комиссии по изучению национального вопроса Коммунистической академии и посвящённом проблемам «культурного строительства в национальных республиках», отмечалось: «Возьмём дореволюционный украинский язык на Украине, скажем, язык Шевченко, и теперешний украинский язык, с одной стороны, и русский язык - с другой: Шевченко почти каждый из вас поймёт. А если возьмёте какого-либо современного украинского писателя - Тычину, Досвитского или другого из новых, - я не знаю, кто из вас, незнающих украинского или хотя бы польского языка, поймёт этот язык на основе русского. По отношению к русскому языку мы видим здесь значительное увеличение расхождения».

Таким образом, новый украинский язык можно понять, владея языком польским, но не русским. Автор доклада - С.Диманштейн - считал происходящее положительным явлением: «Если люди хотят иметь свой язык, они, естественно, ставят вопрос о чистоте языка. Начинаются поиски в глубинах истории или местных диалектов, старинных памятников и т.д., начинают искать самобытность - и находят»166.

Тем временем, людей о желательности нового языка как раз и не спросили. Да и слова, которые отыскивали в «глубинах истории» (т.е. в периоде до воссоединения Малой и Великой Руси, когда ещё не было «насильственной русификации»), вводили вместо русских, на поверку оказывались не народными, а польскими. Наиболее яркий пример: изгнание из украинского языка слова «город», объявленного «русизмом», и замена его извлечённым из «глубин истории» словом польского происхождения «місто». Между тем, слово «город» употреблялось в Юго-Западной Руси с давних пор, известно ещё из киевских летописей и зафиксировано во множестве географических названий (Вышгород, Миргород, Ужгород, Шаргород).

Таких примеров можно привести многие тысячи (далеко не полный перечень польских заимствований интересующие могут найти в книге А.Железного «Происхождение русскоукраинского двуязычия в Украине», К, 1998).

Так что же представляет собой современная «борьба с последствиями русификации»? Не есть ли нынешняя украинизация, по сути своей, попыткой заставить называемых «украинцами» малороссов забыть своё русское происхождение? (В развернувшихся баталиях вокруг языковой проблемы, сторонники тотальной украинизации очень любят разбрасываться оскорблениями, называя своих русскоязычных соотечественников «манкуртами», «янычарами» и т.д. А не кажется ли панам-украинизаторам, что прежде чем бросаться такими обвинениями, следует внимательно посмотреть в зеркало?)

Не странно ли: французы и триста лет назад были французами, поляки - поляками, сербы - сербами и т. д. А про украинцев как особую национальность не слыхал и Тарас Шевченко. Возьмите произведения «Великого кобзаря». Ни в поэзии, ни в прозе, ни в письмах, ни в «дневнике» нет даже слов «украинцы», «украинец». Какую же «украинскую национальную идею» нам навязывают?

Родным для коренного населения всегда был русский язык. Малорусское простонародное наречие и литературный язык являются лишь его разновидностями. Люди необразованные общаются на просторечиях, «суржике». Те же, кто, поднимается на более высокую ступень развития, переходят в общении на русский литературный язык. Где же здесь «зневаження мови свого народу», в чём обвиняют русскоязычное население сегодняшние украинизаторы?

В 1874 году в Киеве была проведена первая общегородская перепись населения. Среди прочих, задавался киевлянам и вопрос о языке. Оказалось, что из 116 774 киевлян 46 060 человек отметили, что родным для них является русский литературный (общерусский) язык, 8 476 человек - великорусское наречие, 35 205 - малорусское наречие, 1 379 - белорусское наречие. Таким образом, отмечалось в итогах переписи, 91 120 человек признают родным русский язык в различных его видах167.

Позднее выяснилось, что руководившие проведением переписи украинофилы (а возглавлял переписчиков не кто иной, как П.П.Чубинский, автор слов гимна «Ще не вмерла Україна») при помощи различных ухищрений и махинаций завысили число тех, кто назвал родным малорусское наречие. Но дело не в этом. Даже ярые украинофилы понимали, что русский литературный язык не исключительно великорусский, но также и малорусский, и белорусский, что все эти наречия (великорусское, малорусское. белорусское) вместе с литературным языком составляют один русский язык, общий и великорусам, и малорусам, и белорусам.

Уместно привести и выдержку из работы выдающегося русского филолога Н.С.Трубецкого: «Вопрос о том, являются ли два близко родственных наречия диалектами одного или двумя самостоятельными языками, сводится к тому, насколько существующие между данными наречиями словарные, грамматические и звуковые различия фактически затрудняют языковое общение и взаимное понимание представителей того и другого наречия… В частности, относительно русских племён следует отметить, что там, где малороссы и великороссы живут друг с другом бок о бок (в областях недавно колонизированных и на этнографической границе между обоими племенами, например в некоторых частях Воронежской и Курской губернии), они без труда понимают друг друга, причём каждый говорит на своём родном говоре, почти не приспособляясь к говору собеседника. Правда, в этих случаях встреча происходит обычно между представителями южновеликорусских говоров, с одной стороны, и северомалорусских или восточноукраинских говоров с другой; если бы встреча произошла между архангельским помором и угрорусом или буковинским гуцулом, то взаимное понимание, надо полагать, оказалось бы более затруднённым. Но на это можно возразить. что саксонцы и тирольцы тоже почти не понимают друг друга. когда говорят на своих родных говорах, и миланцы и сицилийцы просто- таки совсем друг друга не понимают»168. «Немец южный тяжелее понимает немца северного. чем «малорос» москаля»169 - соглашался и уже упоминавшийся ВацлавЛипинский.

Таким образом, простонародные украинские говоры (как бы их не называли) вместе с простонародными великорусскими говорами и аналогичными белорусскими говорами составляют русский язык.

Нынешняя «рідна мова» со всеми её «гелікоптерами», «потягами», «шприкалками» и т.п. создана искусственно и уже по этой причине не может быть родной ни для кого.

И это прекрасно сознавали сами украинофилы. М.П.Драгоманов потратил много сил и умения, убеждая всех вокруг, что украинцы должны разговаривать «по-украински». На украинском языке переписывался он со своими соратниками и призывал их твёрдо отстаивать права «рідної мови», но вот к своей сестре, украинской писательнице Олене Пчилке (матери Леси Украинки) писал почему-то по-русски.

Родным был русский язык и для Михаила Грушевского, и для Бориса Гринченко, и для Ивана Стешенко, лишь из политических соображений ставших украиноязычными. Так же из политических соображений перешёл на украинский писатель Степан Васильченко, начинавший свою литературную деятельность на русском языке. Этот классик украинской литературы жаловался потом на трудности нового пути (ведь этот «украинский язык» ещё только придумывался). «Писать произведения украинским языком, молодым, недоделанным, без сравнения труднее, чем русским, с его широчайшим лексиконом, с готовыми фразами. Украинскому писателю приходилось тут делать двойную работу - тянуть вместе два плуга: писать художественное произведение и вместе с тем создавать для него язык»170.

Секретарь Центральной Рады Михаил Еремеев в мемуарах рассказывал, что на всех дореволюционных украинофильских мероприятиях присутствующие говорили по-русски, поскольку вести культурный разговор на украинском языке «было очень тяжело». Если же среди украинофилов находился кто-то, кто заговаривал по-украински, то на него смотрели, как на какую-то редкость, «как смотрят на музейные экспонаты»171.

А другой видный деятель Центральной Рады - А.Лотоцкий вспоминал, как однажды во время празднования очередной шевченковской годовщины собравшиеся украинцы после прослушивания народных песен грянули русский национальный гимн «Боже, Царя храни!», чем довели «национально-сознательных» организаторов мероприятия до истерики172.

Известно также, что генеральный секретарь Центральной Рады по международным делам (т.е. министр иностранных дел), «отец украинской дипломатии» А.Я.Шульгин дома с женой и близкими друзьями говорил по-русски, но стоило на пороге показаться постороннему - господин министр тут же переходил на «рідну мову»173.

Аналогичным образом вел себя петлюровский министр труда М.А. Славинский. Да и вообще, по признаниям петлюровских деятелей, «даже в патриотических украинских семьях перевес имел русский язык»174.

Еще один член Центральной Рады, а впоследствии нарком просвещения УССР Александр Шумский прославился тем, что в украинизаторском рвении превзошёл даже Л.М.Кагановича и был обвинен в националистическом уклоне (так называемый «шумскизм»). Но, как свидетельствовал бежавший на Запад украинский советский дипломат Г.З.Беседовский (знавший Шумского, когда тот работал полпредом УССР в Варшаве), «украинец Шумский имел очень слабое представление об украинском языке. Его ноты были беспорядочной мешаниной из русских, украинских и польских слов…. Было противно читать этот самодельный волапюк»175.

Если говорить о деятелях Западной Украины, то стоит вспомнить, что собравшийся в 1848 году съезд галицко-русских ученых постановил: очищая народные говоры от полонизмов, вырабатывать самостоятельный литературный язык. Но вскоре выяснилось, что чем больше галицкие выговоры очищаются от польских слов, тем сильнее приближаются они к русскому литературному языку. И через несколько лет учёные - галичане отказались от языковой «самостийности» и единодушно признали родным язык Ломоносова, Пушкина, Гоголя.

Зато яростно боролся с русским языком и отстаивал права «рідної мови» австрийский украинофил барон Н.Василько. Правда, для самого барона родным был совсем не украинский, а немецкий язык. И когда С.В.Петлюра назначил его главой дипломатической миссии в Италии, петлюровские дипломаты злословили, что теперь каждый доклад нужно будет переводить на немецкий язык, так как Василько «будет трудно его по-украински прочитать»176.

Перечень примеров можно продолжать и дальше, но, наверное, приведённого достаточно, чтобы убедиться в том, что «рідна мова» совсем не рідна.

Всё вышесказанное не означает, что украинский язык нужно дискриминировать. На сегодняшний день на нём создана большая научная литература, написаны художественные произведения (среди которых много талантливых). Часть населения считает этот язык своим, желает развивать его дальше. Это их право. Но нельзя забывать, что родным для Украины является всё-таки язык русский, что Украина прекрасная, самобытная сторона, но она - часть исторической Руси. «Опомнитесь, голубчики, любите Украину, любите наш говор, наши песни, нашу историю, но полюбите целую Русь и не четвертуйте её так немилосердно»177 - писал, обращаясь к украинофилам, выдающийся галицко-русский деятель Н.И.Антоневич.

Отказываясь признать русский язык своим, Украина вынуждено отрекается от части собственной культуры, от целого ряда талантливейших писателей и поэтов (от Николая Гоголя до Анны Ахматовой), от плеяды выдающихся карпаторусских деятелей (первого историка Галиции Д.И.Зубрицкого, писателя А.Духновича, филолога Я.Головацкого и др.).

Разве не снижает культурный уровень украинцев исключение из школьных программ русского языка и русской литературы? Разве можно признать нормальным тот факт, что в русскоязычном Киеве не осталось ни одного русскоязычного детсада и почти не осталось школ с русским языком обучения? Не превратиться ли в результате такой «образовательной» политики разговорный язык киевских детей из чисто русского в какую-то смесь, всё тот же «суржик»? Это и есть «национальное возрождение»?

В 2000 году киевская организация «Просвіта» выпустила книжку своего лидера Ю.Гнаткевича «Уникаймо русизмів в українській мові!» Автор зовёт на борьбу с «русизмами» и приводит краткий их перечень в «короткому словнику-антисуржику», поясняя заодно, как надо писать правильно. Любопытно сопоставить этот «словничок» со словарём языка Т.Г.Шевченко. Из 56 слов, которые есть у Тараса Григорьевича и отмечены в «словничку», 36 - «русизмы». Что ж будем «очищать» мову и от Шевченко?

Следует помнить и ещё об одном. «Украинская национальная идея» построена целиком на лжи. Свет Правды означает для неё смерть. И если эта идея будет положена в основание государственного строительства, как этого кое-кто хочет сегодня, это приведёт к далеко идущим последствиям. Чтобы защитить ложь от Правды, придётся засекречивать архивы, запирать книги в спецхранах, устанавливать жёсткую цензуру, ужесточать политические репрессии.

Но ведь всё равно через десять, двадцать, пятьдесят лет правда, выйдет наружу. И тогда базирующийся на лжи идеологический монстр рухнет, оставляя незаживающие раны в душах целых поколений, воспитанных на лживой идее. Не слишком ли большую цену должна будет заплатить Украина в угоду некоторым «национально сознательным» деятелям?

И последнее. Немецкий язык занимает в Австрии такое же положение, как и в Германии, и там, и там проживает единая немецкая нация, но независимость этих стран друг от друга сомнению не подлежит. То же самое можно сказать о греках и греческом языке в Греции и на Кипре. Отделившись от Англии, Соединённые Штаты не стали выдумывать себе язык, а продолжают пользоваться английским, не видя в этом ни малейшей угрозы своему государственному суверенитету.

Англоязычны и ирландцы, но вряд ли кто-либо заподозрит их в желании присоединиться к Великобритании. Одним языком пользуются сербы и хорваты и считают его родным, несмотря на все политические расколы. Так нужно ли опасаться, что признание исторических прав русского языка в Украине подорвёт её независимость, обзывать русскоязычное население «пятой колонной Москвы»?

«Русская культура и русский язык очень сильны на Украине, - признавал видный украинский учёный и государственный деятель, министр народного просвещения при гетмане Скоропадском Н.П.Василенко. - На них воспитывалась вся украинская интеллигенция. Говорить, что эта культура навязана народу, значит, по-моему, говорить заведомую неправду. Русская культура имеет глубокие корни в сознании украинского народа. Русский язык является родным языком преобладающей части интеллигенции на Украине. Мало того. Значительный процент населения Украины говорит только на этом языке. Поэтому, с точки зрения государственной (не говоря уже о национальном чувстве), унижать положение русского языка или придавать ему какое-то второстепенное значение было бы не только нецелесообразным, а прямо таки вредным… Я считаю вопрос об украинском языке чрезвычайно важным в державном строительстве Украины. Тем не менее, я являюсь противником издания закона об одном только державном языке. Такой закон, кроме путаницы, вреда и больших затруднений в жизни ничего не принесёт. Оба языка - и русский, и украинский - должны пользоваться полным равноправием. Практически жизнь сама хорошо развяжет этот вопрос. Не следует только государству класть свой кулак на ту или другую сторону»178.

Задумаемся над этими словами.

Примечания

1 Нечуй-Левицький І.С. Сьогочасна часописна мова на Украіні // Україна, 1907. №1. - с.10-11.

2 Библиотека иностранных писателей о России. Т.1. СПб, 1836. - с.20.

3 Архив историко-юридических сведений, относящихся до России. Книга вторая. М.,1855. - с.286.

4 Павлищев Н.И. Польская анархия при Яне Казимире и война за Украину. Т.2. СПб, 1887. - С.286.

5 Кулиш П.А. Об отношении малороссийской словесности к общерусской (Эпилог к «Чёрной раде») // Куліш П.О. Твори. Т.2. К.1989. - с.459.

6 Цит. по: Флоринский Т. Малорусский язык и «украіно-руський» литературный сепаратизм. СПб, 1900. - с.46.

7 Ульянов Н.И. Русское и великорусское // Этнографическое обозрение. 1996. №6. - с.142.

8 Довбищенко Я. Михайло Дрогоманов // Пам`яти Михайла Драгоманова. Х. 1920. - с.10.

9 Плевако М. Григорій Квітка-Основ`яненко // Наше минуле. 1918. №2. - с.13.

10 Костомаров Н.И. Малорусская литература // Науково-публіцистичні і полемічні писання Костомарова. ДВУ. 1928. - с.241.

11 Квітка-Основ`яненко Г.Ф. Твори. Т.5. К.,1957. - с.531.

12 Шевченко Тарас. Твори. Т.5 К.,1971. - с.12.

13 Там же. - с.73.

14 Скрипник М. Підсумки «літературної дискусії» // Більшовик України. 1926. №1. - с.31.

15 Флоринский Т. Малорусский язык и «украіно-руський» литературный сепаратизм. СПб.1900. - с.7-8.

16 Будилович А. К вопросу о литературном языке Юго-Западной Руси. Юрьев, 1900. - с.14.

17 Чалый М. Иван Максимович Сошенко. К.1877. -с.65.

18 Бутенко И. Что должен знать каждый об украинцах // Украина - это Русь. СПб.2000. - с.169.

19 Щёголев С.Н. Украинское движение как современный этап южнорусского сепаратизма. К.1912. - с.50-51.

20 Ульянов Н.И. Происхождение украинского сепаратизма. М.1996. - с.191.

21 Перевод П.А.Кулиша на украинский язык Манифеста 19 февраля 1861 года и Положения о крестьянах // Киевская старина. 1905. Кн.2. - с.327.

22 Цит. по: Лемке М. Эпоха цензурных реформ 1859-1865 г. Спб,1904. - с.302-303.

23 Комаров А.И. Украинский язык, фольклор и литература в русском обществе начала XIX века // Учёные записки ЛГУ. №47. 1939. - с.153.

24 Костомаров Н.И. Указ.соч. - с.67.

25 Цит. по: Флоринский Т. Указ соч. - с.67.

26 Дорошенко Д. Народная украинская литература. СПб.1904. - с.3

27 Цит. по: Стріха М. Українська мова // Сучасність. 1997. №12. - с.107.

28 Цит. по: Скрипник М.О. Національне відродження в сучасних капіталістичних державах на прикладі Закарпатської України // Прапор марксизму. 1928. №1. - с. 213.

29 Антоневич Н.И. Наше нынешнее положение (Эпизоды из новейшей истории). Львов. 1907. - с.28.

30 Демкович-Добрянський М. Українсько-польські стосунки у XIX сторіччі. Мюнхен. 1969. с.36-37.

31 Алабин П.Четыре войны. Походные записки в 1849, 1853, 1854-1856, 1877-1878 годах. Самара 1888. Часть 1. - с.15, 25-26.

32 Цит.по: Макара М., Чаварга І. Росіяни в Карпатах // Науковий вісник Ужгородського університету. Серія Історія. Випуск 2. 1998. - с.86.

33 Гнатюк В. Національне відродження австро-угорських українців (1772-1880 роки) Відень. 1916. - с.44.

34 Филевич И.И. Вопрос о двух русских народностях и «Киевская старина». // Научно-литературный сборник. Повременное издание «Галицко-русской матицы». 1902. Т.2. Кн.4. - с.156.

35 Гнатюк В. Вказана праця. - с.45.

36 Свистун Ф. Прикарпатская Русь под владением Австрии. Часть 2. Львов, 1896. - с.40

37 Щёголев С.Н. Указ. соч. - с.83.

38 Цит. по: Макарчук С.А. Энтосоциальное развитие и национальные отношения на западноукраинских землях в период империализма. Львов. 1983. - с.109.

39 Добрянский А.И. О современном религиозно-политическом положении Австро- Угорской Руси. М. 1885.- с.11-12.

40 Флоринский Т. Указ.соч. - с.113.

41 Галицкая Русь в европейской политике. Львов. 1886. - с.116-117.

42 Там же. - с.117.

43 Свистун Ф. Указ.соч. Т.2. - с.441.

44 Там же. - с.278-279.

45 Корнієнко Н.П. Боротьба І.Франка за чистоту української літературної мови // Мовознавство. 1955. Т.13. - с.91-93, 100. П.К. Язикові та стилістичні поправки Франка в тексті літературно-критичної студії «Темне царство» // Літературний архів. 1931. Кн.1. - с.119-129.

46 Корнієнко Н.П. Вказана праця. - с.89.

47 П.К. «Язикові та стилістичні» поправки Франка. - с.129.

48 СМ., например, Щёголев С.Н. Указ. соч. - с.143-152.

49 Цит. по: Лотоцкий О. Сторінки минулого. Частина 2. Варшава. 1933. - с.379-381.

50 Дорошкевич О. Естет і поміщик // Життя й революція. 1925. №11. - с.66.

51 Записка по вопросу о цензуре книг на малороссийском языке. Х. 1905. - с.2,8.

52 Літературно-науковий вісник. 1901. №3. - с.227-228.

53 Нечуй-Левицький І.С. Сьогочасна часопис на мова на Украіні // Україна. 1907. №2. - с.205.

54 Нечуй-Левицький І.С. Криве дзеркало украінськоі мови. К. 1912. - с.26.

55 См. Нечуй-Левицький І.С. Сьогочасна часописна мова на Украіні. //Україна.107. №1-3 Нечуй-Левицький І.С. Криве дзеркало украінськоі мови. К. 1912.

56 Нечуй-Левицький І.С. Сьогочасна часописна мова на Украіні // Україна. 1907. №2. - с.197.

57 Там же. - 1907. №1. - с.25.

58 Нечуй-Левицький І.С. Криве дзеркало украінськоі мови. К. 1912. - с.7.

59 Там же. - с.44.

60 Там же. - с.16.

61 Там же. - с.48.

62 Там же. - с.88.

63 Там же. - с.63.

64 Нечуй-Левицький І.С. Сьогочасна часописна мова на Украіні. №1. - с.40.

65 Там же. - №2. - с.211.

66 Коцюбинський М. Твори. Т.3. К. 1956. - с.108.

67 Паламарчук Л.С. Спостереження над авторськими лексико-синонімічними замінами в текстах художніх творів М.Коцюбинського // Мовознавство. 1955. Т.13. - с.110.

68 Грушевський М. Про українську мову й українську справу. К. 1907. с.8.

69 Пачовський М. Літературна мова на Україні // Україна. 1907. №4. - с.63.

70 Стешенко І. Про українську літературну мову. К.1912. - с.15.

71 Там же. - с.8-9.

72 Там же. - с.15.

73 Там же. - с.34.

74 Там же. - с.35.

75 Верстюк В.,Остапко Т. Діячи Української Центральної ради. К. 1998. - с.134.

76 Янковський О. Посягання на мову - посягання на державність // Віче. 1993. №4. - с.128.

77 Протест Совета Университета Св. Владимира против насильственной украинизации Южной России, принятый на заседании Совета 26 июля 1917 года // Университетские известия. 1916. №11-12. К. 1917. - с.6.

78 Лотоцький О. Вказана праця. Частина 2. - с.359.

79 Крилач С. Жахлива небезпека для рідної мови // Шлях. 1918. №4-5. - с.84.

80 Народна справа. 14 вересня (сентября) 1918 р.

81 Елпатьевский С.Украина и Россия // Родная земля. 1918. №1 - с.105.

82 Янковский О. Вказана праця. - с.120.

83 Махно Н. Воспоминания. Кн.1. К. 1991. - с.113.

84 Центральный Исполнительный Комитет СССР. Вторая сессия. Стенографический отчёт. М. 1926. - с.513.

85 Винниченко В. Відродження нації. Частина 2. К. 1990. - с.259-260.

86 Синявський О. Коротка історія «Українського правопису» // Культура українського слова Збірник 1.Х. К. 1931. - с.110.

87 Государственная Дума. Третий созыв. Стенографические отчёты. 1909г. Сессия третья. Часть 1. СПб. 1910. - с.3081.

88 Там же. 1910г. Сессия четвёртая. Часть 1. СПб. 1910. - с.1280.

89 Цит. по: Пивовар С. Берестейський мирний договір крізь призму ставлення українського народу до державності // Київська старовина. 1998. №1. - с.35.

90 Цит. по: Щеголев С.Н. Указ. соч. - с.507.

91 Геттер А. Европейская Россия. Антропогеографический этюд (перевод с немецкого). М. 1907. - с.48.

92 Липинский В. Листи до брат1в - хл1бороб1в. Київ-Філадельфія. 1995. - с.97.

93 Там же.

94 Собрание узаконений и распоряжений Рабоче-крестьянского правительства Украины . 1919. №23. - с.348.

95 Верменич Я.В. Здійснення українізації у 20-30-х роках: політичні і культурні аспекти проблеми. Дисертація на здобуття наукового ступеня кандидата історичних наук. К. 1993. - с.27.

96 Комуністична партія України в резолюціях і рішеннях з`їздів, конференцій і пленумів. Т.1. К. 1976. - с.214.

97 Там же. - с.212.

98 Собрания узаконений и распоряжений Рабоче-крестьянского правительства Украины. 1923. №29. - с.913-914.

99 Драгоманов М.П. Листи на Наддніпрянську Україну. // Драгоманов М.П. Літературно-публіцистичні праці. К. 1970. - с.452.

100 Синявський О. Принципи редагування мови й правопису Т.Шевченко // Культура українського слова. Збірник 1.Х. - К. 1931. - с.117-118.

101 Шевченко Т.Г. Повне зібрання творів. Т.6. К. 1964. - с.367.

102 Шевченко Т.Г. в епістолярії відділу рукописів. К. 1966. - с.253.

103 Синявський О. Принципи редагування мови й правопису Т.Шевченко. - с.116.

104 Грушевський М. Вказана праця. - с.12-13.

105 Сумцов М.Ф. Начерк розвитку української літературної мови. Х. 1918. - с.16.

106 Стешенко І. Вказана праця. - с.34.

107 Грінченко Б. Тяжким шляхом. (Про українську пресу). К. 1912. - с.40.

108 Кримський А. Українська мова, звідкіля вона взялася і як розвивалася // О.Шахматов - А.Кримський. Нариси з історії української мови та хрестоматія з пам`ятників письменської старо-українщини XI-XVIII вв. К. 1924. - с.115.

109 Квірінг Е. Крутий поворот чи розгортання попередньої роботи // Червоний шлях. 1923. №4-5. - с.109.

110 Цит по: Сулима М. Регулятори й дисонатори української літературної мови // Життя і революція. 1927. №1. - с.131.

111 Янковський О. Вказана праця. - с.131.

112 Верменич Я.В. Вказана праця. - с.90.

113 Шерех (Шевельов) Ю. Українська мова в першій половині двадцятого століття (1900-1941). Стан і статус // Шерех Ю. Поза книжками і з книжок. К. 1998. - с.329-330.

114 Там же. - с.330.

115 Блінда Л.В. Українізація та її роль в суспільно-політичному житті українського народу в 20-і роки. Дисертація на здобуття наукового ступеня кандидата історичних наук. К. 1992. - с.117.

116 Фрід Д. До питання про коріння КПУ. // Більшовик України. 1927. №14. - с.37.

117 Гладкий М. Мова сучасного українського письменства. Х. -К. 1930. - с.96.

118 Довгань К. «На давніх позиціях» (Про сучасну українську літературну мову). // Життя й революція. 1925. №11. - с.53.

119 Ганцов В. Проблеми розвитку нашої літературної мови. // Життя й революція. 1925. №10. - с.65.

120 Українська мова та шляхи її розвою. // Життя й революція. 1925. №11. - с.91.

121 Ткаченко І. Словникову роботу на широке громадське обговорення. // На мовознавчому фронті. Кн..1. К. 1931. - с.6-7.

122 Стріха М. Українська мова. // Сучасність. 1997. №12. - с.118.

123 Центральный Исполнительный Комитет СССР. Вторая сессия. Стенографический отчёт. М. 1926. - с.501.

124 Щепотьєв В. Мова наших школярів. // Етнографічний вісник. 1927. Кн..3. - с.76.

125 Мурський В. Коротка граматика української мови для шкіл та самонавчання. Смаль-Стоцький С., Гартенер Ф. Граматика руської мови. Відень. 1914. Грох Грохальський Ю. Російсько-український словничок граматичних термінів. Козятин. 1917. Нечуй- Левицький І.С. Граматика української мови. Частка 1. К. 1913. Частка 2 К. 1914. Грунский Н.Н. Украинская граматика. К.1919. Крымский А. Украинская граматика для учеников высших классов гимназий и семинарий Приднепровья. М.1908. Т.1.

126 Довгань К. Вказана праця. - с.52.

127 Терех И. Украинизация Галичины. // Украина - это Русь. СПб 2000. - с.134-135.

128 Павлик М. Москвофільство та українофільство серед австро-руського народу. Львів. 1906. - с.25.

129 Там же. - с.4-5.

130 Медвецкий С. Как росла и воспитывалась русская молодёжь вне пределов державной Руси. // Украина - это Русь. СПб. 2000. - с.143.

131 Кулаковский П. Русский язык и литература пред судом в Австро-Венгрии. Вильно. 1900. - с.22-28.

132 Терех И. Указ. соч. - с.136.

133 Попик С.Д. «Ukrainischer irredentismus» до питання про боротьбу з москвофільством у Австрії (1914-1917). // Науковий вісник Чернівецького університету. 1996. Випуск 6-7. Історія. - с.226.

134 Осетинський В.К. Австрійський військово-поліцейський терор в Галичині під час першої світової війни. // Наукові записки Львівського державного університету. Т.46. Львів. 1957. - с.67.

135 Осетинський В.К. Галичина під гнітом Австро-Угорщини в епоху імперіалізму. Львів. 1954. - с.67.

136 Там же. - с.94.

137 Там же. - с.97.

138 Казанский П.Е. Присоединение Галичины, Буковины и Угорской Руси. Одеса. 1914. - с.18.

139 Масловський В.І. Дорога в безодню. Львів. 1978. - с.25.

140 Цит по: Платонов О. Россия перед вторым пришествием. // Молодая гвардия. 1996. №7. - с.316-317.

141 Батурина А.Ю. Политика Российской империи в Восточной Галиции в годы первой мировой войны. М. 2000. - с.88.

142 Там же. - с.94.

143 Старосельский А.Ф. Малороссия вне границ России. Из галицких впечатлений. // Русская мысль. 1915. №2. - с.152-153.

144 Осетинський В.К. Галичина під гнітом Австро-Угорщини. С.98.

145 Батурина А.Ю. Указ. соч. - с.187-188. Макарчук С.А. Указ.соч. - -с.62.

146 «Украинцы… могут сделаться честными австрийцами». // Военно-исторический журнал. 1997. №3. - с.59.

147 Цит. по: Хвиля А. Блюдолизи графів Бобринських. //Більшовик України. 1928. - с85.

148 Гнатюк В. Причинок до історії зносин галицьких і угорських русинів. // Літературно-науковий вісник. 1899. №7-9. - с.167-168.

149 Там же. - с.168-169.

150 Там же. - с.169-170.

151 Там же. - с.170.

152 Письмо из венгерской Руси. // Вестник Юго-Западной и Западной России. 1863. Т.3, февраль, - с.253-254.

153 Там же. - с.254-255.

154 Там же. - с.257.

155 Геровский Г. Язык подкарпатской Руси. М. 1995. - с.85.

156 Бонкало А. Руський литературный язык. Унгвар. 1941. - с.9.

157 Дзюба І. Інтернаціоналізм чи русифікація. // Вітчизна. 1990. №5. - с.116.

158 «Україна молода” 25 квітня 2000 року.

159 Шульга Н.А. Функционирование украинского и русского языков в украинском обществе // Что делать? №3-4 (7-8), февраль, 2001 г. - с.82.

160 Там же.

161 Сулима М.Ф. Мова нашого студента. // Записки Харківського інституту народної освіти. Т.3. Х. 1928. - с.20.

162 И...ъ. О характере и деятелях народного образования // Вестник Юго-Западной и Западной России. Т.3, февраль. - с.167.

163 Огиенко И.И. Иноземные элементы в русском языке. К. 1915. - с.70-71.

164 И...Ъ. Указ соч. - с.169-170.

165 Там же. - с.170-172.

166 Диманштейн С. Проблема национальной культуры и культурного строительства в национальных республиках. // Вестник Коммунистической Академии. 1929. №31 (1). - с.122.

167 Киев и его предместья по переписи 2 марта 1874 года. К. 1875. - с.20-21.

168 Трубецкой Н.С. Общеславянский элемент в русской культуре.

169 Липинский В. Вказана праця. - с.18.

170 Васильченко С. Мій шлях (Автобіографічні записки). // Грудницька М., Курашов В. Степан Васильченко. Статті та матеріали. К. 1950. - с.274.

171 Єреміїв М. За лаштунками Центральной Ради (Сторінки зі спогадів). // Український історик. 1968. №1-4. - с.97.

172 Лотоцький О. Вказана праця. Частина 2. - с.19

173 Феденко П. Дмитро Чижевський (Спомини про життя і наукову діяльність). // Український історик. 1978. №1-3. - с.105.

174 Там же.

175 Беседовский Г. На путях к термидору. М. 1997. - с.58.

176 Онацький Є. Під омофором барона М.Василька (Записки журналіста і дипломата). // Український історик.1980. №1-4. - с.119.

177 Антоневич Н.И. Указ. соч. - с.51.

178 Мова. Політика. Культура. Проблема державності української мови очима корифеїв вітчизняної науки. // Вісник Академії Наук Української РСР. 1991. №8. - с.52.

Публикуется по Единая Русь



См. также




[an error occurred while processing this directive]

Украинская баннерная сеть
Написать письмо ->

Дизайн  © Православное сетевое братство "Русское Воскресение"