|
 Это
произошло со мной в 1987 году, в то время я находился в местах лишения свободы.
До того как попал туда, - воровал, пьянствовал, блудил, в общем, как я сейчас
понимаю, вел такую жизнь, которая заканчивается вечной погибелью. В лагере был
злостным нарушителем режима содержания, за что постоянно попадал в изоляторы, в
помещения камерного типа, и администрация вообще старалась изолировать меня от
других.
В результате всего этого я заболел туберкулезом. Но беда эта
меня не вразумила, и я продолжал вести прежнюю жизнь, построенную по воровским
законам. А болезнь тем временем быстро прогрессировала, и в легких образовалась
огромная каверна размером 7x9 см. Из горла стала хлестать кровь. Врачи,
лечившие меня в санчасти, сказали, что дело совсем плохо и надо сообщать
родным. В лучшем случае, говорили они, можно оттянуть конец, введя кое-какие
лекарства, но это мало поможет. Температура 40 градусов держалась у меня в
течение недели, все это время я ничего не ел и почти не вставал с постели.
Надо сказать, что я всегда был далек от веры, проводя жизнь в
обнимку с сатаной. И вот, совершенно измученный и обезсиленный, я лежал на
кровати, внутренне приготовившись к концу. Наверное, от смерти меня отделяли
уже не дни, а считанные часы.
И тут у меня вырвалось: "Господи, прости меня, возьми душу мою!
Господи, прости!"
Я даже не знаю, почему я вдруг вспомнил Господа, к Которому не
обращался ни разу в жизни...
И в этот момент меня словно унесло. Наступила тьма, и я попал в
какое-то мрачное серое место, где стояли серые деревья без листьев, и все
пронизано было неизъяснимым ужасом. Мертвая тишина сковывала все вокруг.
Вдруг... вдали начинают мелькать огоньки, их становится все больше и больше,
они постепенно приближаются, и я, задрожав от страха, вижу ужасных существ,
немного похожих на людей, у которых всклокочены и вырваны волосы, торчат во все
стороны зубы и горят глаза. Их очень много. Они носятся рядом, все еще как
будто не замечая меня, но постепенно сжимая свое кольцо. "Где он, где он?!" -
воют они. Некоторые из них несутся прямо на меня, но в последний момент
пролетают мимо. Ужасные, черные рожи. И пересказать невозможно, насколько они
омерзительны и страшны. И вот это сонмище все теснее окружает меня. Я трясусь
от страха, как осиновый лист, все явственнее ощущая мертвящий холод.
И вдруг я вижу вдали свет, который постепенно приближается.
Вскоре передо мной появляется дивный седобородый Старец в митре. Он облачен в
голубые архиерейские ризы, расшитые золотыми крестами. На груди также висит
большой золотой крест. Из-под широких рукавов верхней одежды видны рукава
черного монашеского подрясника, окантованные золотом. Он берет меня за руку и
ведет за собой. Тут все ужасное сонмище наконец обнаруживает меня. Но какая-то
сила отбрасывает их назад, и они ничего не могут со мной поделать. Ведомый
Старцем, я трепещу от страха и все теснее прижимаюсь к своему избавителю. И
постепенно страх куда-то отступает. А за спиной у нас все воет, кричит и
стонет. Дорога сужается, и впереди я вижу сидящих на цепи огромных псов,
похожих на людей, с человеческими головами, но на четырех лапах. С искаженной
от злобы мордой первый пес бросается на меня, но Старец лишь поворачивает к
нему голову, и тот исчезает в стене. Бросается и другой, но с ним происходит то
же самое. И тут позади начинают раздаваться страшные крики тысяч существ,
разносящиеся повсюду гулким эхом: "Уходит! Уходит!"
А мы со Старцем тем временем входим в башню и идем вверх по
дорожке, вьющейся спиралью к небу. Меня охватывает новый, какой-то необъяснимый
страх. Постепенно вокруг светлеет. Когда мы достигаем середины башни, все вдруг
куда-то отступает, и сверху раздается громоподобный глас:
- СМОТРИ!
Я падаю ниц. Потом, подняв голову, гляжу вверх и вижу небо.
Синее-синее. Ослепительное сияние, много ярче солнечного, озаряет все вокруг.
И вижу я Господа нашего Иисуса Христа. Я знаю, что это Он,
таким я видел Его на иконах моей бабушки. С такой любовью, с такой лаской
смотрят на меня Его глаза, что это нельзя выразить никакими словами! Я весь
трепещу.
Он стоит на облаке, сияя ослепительной белизной Своих одежд.
Через плечо Его перекинута голубая милоть. Какое блаженство взирать на Его
милующий лик! Таким я видел Его потом в Курске, в Сергиево-Казанском соборе,
над Царскими вратами.
Я чувствую неописуемое счастье и блаженство. И за что мне это
все, последнему из всех грешников? И снова меня охватывает страх, но это уже
совсем другой страх, не такой, как прежде. Я понимаю, что это и есть истинный
страх, каким он и должен быть.
Справа и слева от Господа стоят, молитвенно склонив головы,
первоверховные Апостолы Петр и Павел, которых я уже потом узнал по иконам.
- Что ты хотел от Меня, раб недостойный? - словно тысячи громов со всех сторон,
гремят слова Господа. А глаза Его смотрят на меня с такой любовью, что и
описать нельзя.
- Господи, возьми меня! - вырывается у меня из сердца.
- Не пришел еще тот день и час, когда Мне надо будет призвать
тебя! Посмотри вниз, откуда ты взошел сюда!
Я смотрю вниз и ахаю. А там снуют туда и сюда тысячи ужасных
тварей и вопят: "Ушел! Ушел!"
- Господи, страшно мне, боюсь я!
- Здесь не бойся. Башня эта - дорога к праведности, ты сможешь
достичь ее, если прекратишь творить беззакония. Соблюди заповеди Мои, и ты
сможешь достичь вершины этой башни.
И тут я вижу в левой руке у Господа открытую книгу, на
развороте которой написано сияющими золотыми буквами: "Заповедь новую даю Вам:
да любите друг друга".
Апостол Петр, стоящий справа от Иисуса Христа, молит Его:
- Господи, благослови его!
- Благослови его, Господи! - вторит ему Апостол Павел.
Господь, как мне кажется, немного медлит, и потом снова как
будто тысячи громов разносятся вокруг:
- Помни! Времени осталось мало. Спеши творить добро!
И осеняет меня крестным знамением.
И такое сияние, такое сияние разливается повсюду, что я как
будто на время слепну.
Потом вдруг вижу: трава зеленая вокруг, цветы неописуемой
красоты, все такое диковинное и чудесное. И синее-синее озеро, сливающееся на
горизонте с небом такого же цвета.
И вдруг на фоне этой синевы снова вижу сияние. Это идет ко мне,
плывя по воздуху, сама Царица Небесная с Божественным Младенцем на руках.
Точь-в-точь как на иконе Владимирской Божией Матери, но только в полный рост, в
пурпурных одеждах с восьмиконечными звездами, и на руках Ее - маленький Христос
в блистающих золотом ризах.
Опять трепет охватывает меня, и слезы застилают глаза. И снова
ослепительное сияние, и я ощущаю себя лежащим на кровати.
Встаю, не отдавая себе полного отчета в том, что со мной
случилось, и вдруг решаю выйти во двор. Там я отхаркиваю сгустки старой
запекшейся крови и постепенно начинаю осознавать, что чувствую себя как-то
по-другому...
А к вечеру у меня появился аппетит, и температура пришла в
норму - 36,7. Мне принесли немного еды и чаю, и я все съел и выпил. Потом стал
нарочно покашливать, проверяя свои ощущения. Но ничего страшного не
происходило, а наоборот - старых симптомов как не бывало.
Вскоре я осмелел и совсем отказался от таблеток. Временами из
меня продолжали выходить остатки запекшейся крови, но и они скоро иссякли. Я
стал больше есть и заметно окреп.
Врачи пришли в изумление. "Ведь мы давно уже сообщили твоим,
что тебя надо забирать, а ты вон что вытворяешь! Ну ладно, на всякий случай не
поднимай ничего тяжелого!"
До конца срока мне оставалось полтора года. Дыра в легких
осталась, и с ней надо было что-то делать, но она могла подождать, ведь главная
опасность миновала, и здоровье мое стабилизировалась. О случившемся со мной я
никому не рассказывал, и все пребывали в неведении об истинной причине моего
выздоровления.
Я окреп не только телесно, я полностью переменился внутренне.
Куда исчезли мои старые дружки, где теперь была моя прежняя жизнь с ее
воровскими законами? Все куда-то ушло, все стало чужим и далеким. Помню, как я
услаждался всем этим, как любил грех во всех его проявлениях... И сквернословие
стало мне совершенно чуждым, я как будто вообще никогда не ругался. Да я ли это
был раньше?
Прежние дружки решили, что у меня после всех изоляторов и
болезней слегка "поехала крыша", и оставили меня в покое. А мне этого только и
нужно было. Я и так стремился к одиночеству.
Но лукавый не забывал меня и стал нашептывать мысли о том, что
с моим-то нынешним состоянием я могу принести много пользы другим: подсказать и
помочь нужным людям, как выкрутиться из той или иной ситуации, замолвить слово
в администрации лагеря о "своих", помочь избежать поножовщины, решить все "по
справедливости", и так далее. В общем, казалось, так много добрых деяний можно
было бы совершить теперь!
И тут я сообразил: какие добрые деяния?! Учить других воровать
и потворствовать воровству?! И сама душа моя восстала против этого.
Перерожденной, ей все это стало чуждым.
Прошли оставшиеся до свободы полтора года. Оказавшись в
Новгороде, я сразу же спросил дорогу до ближайшего храма. Войдя в него,
посмотрел на первую же икону и обомлел от страха. Ноги мои подкосились. С иконы
смотрел на меня мой избавитель - Старец - Николай Чудотворец. Как будто снова я
встретился с ним лицом к лицу, и он испытующе смотрел мне прямо в глаза.
Потрясенный, я не скоро пришел в себя. Потом накупил в храме
книг и икон - благо, деньги у меня были - и отправился к родным в Курск.
Там мне была сделана операция, которая, несмотря на всю
сложность, прошла весьма успешно, и я окончательно поправился. Стал читать
много духовной литературы, ходить в церковь, и постепенно мирская жизнь
опротивела мне. Душа требовала одиночества
Вскоре такая возможность представилась, и я уехал лесничим в
один из районов области. Там у меня появился свой домик, где можно было без
помех, в окружении птиц и зверей, предаваться молитвам, чтению душеполезных
книг и посту. Правда, все это я делал без чьего-либо благословения, на свой
страх и риск, и поэтому, наверное, одиночество мое оборвалось. Через восемь
месяцев моего добровольного отшельничества лукавый стал донимать меня помыслами
о том, что здоровье мое опять пошатнулось и надо срочно показаться врачам.
Уступив этим уговорам, я отправился в город и пришел на обследование в
больницу. Оказалось, что здоровье у меня в полном порядке, и даже лучше, чем
было раньше, ведь я все это время жил на чистом воздухе в лесу. Но на всякий
случай врачи посоветовали мне все же съездить в санаторий и немного
подлечиться, что я и сделал.
И случилось так, что жизнь моя сделала там новый поворот, и я
решил испытать счастья в мирской жизни. Но ничего путного из этого не
получилось, и меня ждало разочарование.
Но неисповедимы пути Господни. Как-то раз в санатории один
человек, далекий от Церкви, посоветовал мне съездить в Рыльск, его родной
город, где находится вновь открытый мужской монастырь. Езжай туда, сказал он, и
поможешь восстанавливать его, благо, работы там много и верующие люди нужны.
Как назывался монастырь, он не знал.
Долго не раздумывая, я оставил санаторий, хотя находиться там
должен был еще месяц, и отправился в Рыльск. Когда приехал туда и узнал, что
воздвигнут он в честь Божия Угодника Николая, Архиепископа Мир Ликийских, то
снова возрадовался премудрости Божией и восславил Господа, так заботливо
ведущего нас по пути Спасения.
И вот уже второй год я несу послушание в обители Святителя
Николая под Покровом Царицы Небесной. Милосердный Господи, благодарю Тебя за
все Твои благодеяния мне, великогрешному.
"Благовест",
Евгений
Муравлев, г. Курск,
07.01.2003
[an error occurred while processing this directive] |
