Домой Россия «Я понял, что передо мной стоит истинный поэт»

«Я понял, что передо мной стоит истинный поэт»

7

Станислав Куняев о своём знакомстве с Николаем Рубцовым, погибшем 50 лет назад

«Я понял, что передо мной стоит истинный поэт»

Сегодня исполняется 50 лет со дня гибели великого русского поэта Николая Михайловича Рубцова. Своими воспоминаниями делится в телефонном интервью «Русской народной линии» известный русский поэт, лауреат Патриаршей литературной премии святых равноапостольных Кирилла и Мефодия, главный редактор журнала «Наш современник» Станислав Юрьевич Куняев:

Вернувшись из Сибири в 1961 году, я начал литературную работу в журнале «Знамя». В один из дней того года к нам зашёл тихий, скромный, плохенько одетый человек с потёртым чемоданчиком и задал вопрос: можно ли показать Вам стихи? Рядом с нами находился Литературный институт, поэтому мне показалось, что прочитаю стихи ещё одного будущего студента. Но как только я прочитал несколько его стихотворений, я понял, что передо мною стоит истинный поэт, который навсегда войдёт в историю русской литературы.

Особенно потрясла «Тихая моя Родина», заканчивающаяся бессмертными строчками:

С каждой избою и тучею,

С громом, готовым упасть,

Чувствую самую жгучую,

Самую смертную связь.

Мы с ним быстро подружились. Он учился на заочном отделении в Литинституте, постоянно приезжал-уезжал. Москва его не очень приняла, поэтому тёплый дружеский уголок в журнале «Знамя» для него всегда оставался чем-то необходимым. Он бывал у меня дома, ночевал. И как-то раз, уезжая обратно в свою Вологду и Николу, я подарил ему книгу Тютчева 1890 года, купленную мною в каком-то букинистическом магазине. Почему именно Тютчева? Тютчев был любимейшим поэтом Николая Михайловича.

Книжица в обложке, расшитая сусальным серебром, теперь лежит в доме-музее Рубцова в селе Никольское – там, где стоял дом для сирот, в котором вырастал будущий поэт.

Не скажу, что чувство очарования и потрясения возникло на пустом месте. В то время я уже был знаком со многими замечательными поэтами – Юрием Кузнецовым, Глебом Горбовским, Анатолием Передреевым. Но настоящий народный поэт, ощущавший вечную Россию, был Николай Рубцов. Я чувствовал в его стихах вечную Россию. Помню несколько десятков его стихов. Например, одно из моих любимейших стихотворений «Старая дорога». По старой дороге он ходил от реки до деревни. Высаживался с катера и 30 километров шёл пешком по лесам, просёлкам по натоптанной деревенскими жителями тропе.

И родилось у него стихотворение «Старая дорога», которое заканчивается так:

Здесь каждый славен – мёртвый и живой!

И оттого, в любви своей не каясь,

Душа, как лист, звенит, перекликаясь

Со всей звенящей солнечной листвой,

Перекликаясь с теми, кто прошёл,

Перекликаясь с теми, кто проходит…

Здесь русский дух в веках произошёл,

И ничего на ней не происходит.

Но этот дух пройдёт через века!

И пусть травой покроется дорога,

И пусть над ней, печальные немного,

Плывут, плывут, как мысли, облака…

А его стихотворение о русском огоньке, о том, как его приютил крестьянский дом, где жили старик со старухой. Он заплутал в метели, но увидел огонек в доме. Как он сумел олицетворить дом старика со старухой с вечной Россией, которая навсегда живёт в его сердце!

Стихотворение «Русский огонёк» заканчивается такими строчками:

Спасибо, скромный русский огонёк,

За то, что ты в предчувствии тревожном

Горишь для тех, кто в поле бездорожном

От всех друзей отчаянно далёк,

За то, что, с доброй верою дружа,

Среди тревог великих и разбоя

Горишь, горишь, как добрая душа,

Горишь во мгле — и нет тебе покоя…

Эти стихи стали вечными и необходимыми для России. До сих пор мы живем «среди тревог великих и разбоя» и «русский огонёк» спасает не только русскую, но и мировую историю.

Я пишу книгу о шестидесятниках. Я рос в то время, был знаком с Робертом Рождественским, Беллой Ахмадуллиной, Евгением Евтушенко, Булатом Окуджавой и многими другими. Но сколько их творений сегодня уже устарело и ушло на свалку истории: какие там Братские ГЭС, поэмы о Ленине! Это всё уходит в прошлое. У Рубцова все слова живые – ни одного слова не омертвело, не ушло в забвение.

Мы с ним дружили, переписывались, шутя в письмах. Я помню, как после нашей первой встречи в журнале «Знамя» я написал шутливое стихотворение и послал ему в его деревню Николу.

Если жизнь начать сначала,

В тот же день уеду я

С Ярославского вокзала

В вологодские края.

Перееду через реку,

Через тысячу ручьев

Прямо в гости к человеку

По фамилии Рубцов.

Если он еще не помер,

Он меня переживет,

Если он ума не пропил —

Значит, вовсе не пропьет.

Я скажу, мол, нет покою,

Разве что с тобой одним.

Я скажу, давай с тобою

Помолчим-поговорим…

С тихим светом на лице

Он меня приветит взглядом,

Сядем рядом на крыльце,

Полюбуемся закатом.

Николай Рубцов откликнулся рифмованным письмом:

Кроя наших краснобаев,

Всю их веру и родню,

Нужен мне, — скажу — Куняев,

Вас не нужно — не ценю!

Горжусь, что моя фамилия вышла из-под его пера в этом шуточном стихотворении.

Время идёт. Но есть клубы имени Рубцова по всей России. Он входил в каждое литературное объединение, а их было очень много в советское время. И вырос своеобразный культ Рубцова. И до сих пор живы песни, написанные на его стихи.

Когда я бываю в Вологде, всегда прихожу на его могилу. Читаю слова, выложенные на его надгробье: Россия, Русь! Храни себя, храни!

Его слова навеки врезались в сознание каждого настоящего русского человека.

У меня есть цикл, посвященный Николаю Рубцову.

В одном из последних стихотворений есть такие строчки:

А мы живём,

и каждого из нас

терзает все,

что и его терзало,

и потому,

пока не пробил час,

покамест время нас не обтесало,

давай поймем,

что наша жизнь — завет,

что только смерть развяжет эти узы —

ну, словом, все,

что понимал поэт

и кровный сын жестокой русской музы.

Он хранил все заветы великой русской литературы – Пушкина, Есенина. И навсегда останется в русской душе, пока жива Россия. А я надеюсь, что Россия будет жить вечно в нашей истории.

Источник: ruskline.ru