О критике Юрием Пущаевым Александра Дугина
Вячеслав Степанович Макарцев Российская Империя  Бывший СССР  Русская цивилизация и Запад  Русская цивилизация 
Фото: Царьград
Сайт «консервативной политической мысли» «Русская истина», преемник портала «Русская идея», продолжает публикацию статей с анализом, как было вначале заявлено его редакцией, творческого наследия Александра Дугина. Опубликовано множество статей, автором которых является философ Юрий Пущаев. Анализ давно уже перешёл через стадию пристрастной критики в уничижительный наезд. Пущаев всеми силами пытается всё мировоззрение Александра Дугина и его духовно-нравственный облик вывести из Южинского кружка, при этом подробно описывая отрицательные черты, имморализм некоторых его устроителей и активных участников, отождествляя всё это, по сути, с сатанизмом, а в качестве главного аргумента приводит царицу доказательств — «признание обвиняемого».
Юрий Пущаев поворачивает дело так, что философ Александр Дугин предстаёт как сознательное орудие нечистой силы, которое вводит в соблазн российское юношество, уводя его в страну далече. Большой объем инвективы, авторитет и известность адресата наводят на мысль о политическом заказе. Но пылкость, с какою Юрий Пущаев оформляет свои выпады, подсказывает, что здесь, вероятнее всего, имеет место личное неприязненное отношение к Александру Дугину. В любом случае на Западе потирают руки, видя, как русские начинают ломать собратьям кости в интеллектуальных «упражнениях» весьма сомнительного свойства.
Не удержался Юрий Пущаев от искушения сотворить суд над своим соотечественником и собратом, не дожидаясь того, Последнего, Страшного. Дело ему представляется настолько очевидным, что и нужды нет в соблюдении заповеди Иисуса Христа: «Не судите, да не судимы будете, ибо каким судом судите, таким будете судимы; и какою мерою мерите, такою и вам будут мерить» (Мф. 7:1-2). О том же говорит и апостол Павел: «Посему не судите никак прежде времени, пока не придет Господь, Который и осветит скрытое во мраке и обнаружит сердечные намерения, и тогда каждому будет похвала от Бога» (1 Кор. 4:5). По Пущаеву здесь и освещать нечего: дескать, сам Александр Дугин и осветил это в своих работах.
Ну, а если на промахи во время этого суда самого Юрия Пущаева взглянуть? Ведь не просто же так Господь и Бог наш Иисус Христос добавил к заповеди «не судите»: «И что ты смотришь на сучок в глазе брата твоего, а бревна в твоем глазе не чувствуешь? Или как скажешь брату твоему: "дай, я выну сучок из глаза твоего", а вот, в твоем глазе бревно?"» (Мф. 7:3-4). Вот насчёт этих брёвен и поговорим.
Во-первых, обращает на себя внимание попытка Юрия Пущаева защитить либерализм и западную демократию, к которым у Дугина нет никаких симпатий. Юрий Пущаев пишет в одной из своих статей, что, помимо прочего, книга А.Г. Дугина «Четвертая политическая теория» содержит «радикальную критику либерализма и западной демократии»: «Для неё характерен манихейский подход, когда либерализм понимается не как в том числе перверсия, искажающая и превратно толкующая важные христианские истины, но как зло как таковое: "Либерализм есть абсолютное зло — не только в своем фактическом воплощении, но и в своих фундаментальных теоретических предпосылках" [Дугин 2009: 49]».
И причём здесь, позвольте спросить, манихейский подход? Разве, скажем, великая блудница Апокалипсиса, которая сосуществует и будет сосуществовать вместе с народом Божьим почти вплоть до Второго Пришествия, не исповедует абсолютное зло? Вот как о ней говорится в Откровении Иоанна Богослова: «И пришел один из семи Ангелов, имеющих семь чаш, и, говоря со мною, сказал мне: подойди, я покажу тебе суд над великою блудницею, сидящею на водах многих; с нею блудодействовали цари земные, и вином ее блудодеяния упивались живущие на земле. И повел меня в духе в пустыню; и я увидел жену, сидящую на звере багряном, преисполненном именами богохульными, с семью головами и десятью рогами» (Откр. 17:1-3). И далее конкретно говорится, кто она есть такая: «Жена же, которую ты видел, есть великий город, царствующий над земными царями» (Откр. 17:18). То есть речь идёт о цивилизации, как говорит исследователь Валентин Катасонов, каинитского типа, в отличие от авелевой, она же именуется «народ Божий». Сегодня блудница явила себя воочию через различного рода глобалистские структуры вроде соросовской.
А вот здесь о её, блуднице, присутствии на Земле с допотопных времён: «И в нем найдена кровь пророков и святых и всех убитых на земле» (Откр. 18:24). Если кто-то скажет, что у этой реальной апокалиптической торгашеской вавилонского духа цивилизации нет идеологии, явно, абсолютно враждебной Богу, то это вызовет ряд вопросов к нему, если он, конечно же, заявляет себя христианином. Какая же идеология больше всего подходит этой великой блуднице? — Безусловно, та, которая древнее, начало которой теряется в глубине веков. А это, вне всякого сомнения, либерализм. И в чём здесь неправота Александра Дугина? Что он посмел философским языком коснуться инфернальных персонажей Апокалипсиса Иоанна Богослова и их идеологии, которую они насаждают человечеству?
И второе бревно в глазу Юрия Пущаева. Он не единожды в своих «критических» статьях пытается прокричать о следующем сучке Александра Дугина, не видя бревна в своём глазу: «Обожествление России и русского народа, сотворение из них евразийских идолов у Дугина дополняется его принципиальным антиперсонализмом. Его система взглядов, его мировоззрение отрицают наличие несомненно существующей для христианской веры индивидуальной бессмертной души. У Дугина имеет место выпячивание только одной стороны антиномичного с точки зрения рационального мышления христианства — его общинности, и опускание его второй неотъемлемой стороны: личностного принципа. На этом выпячивании общинности и коллективизма как главного духовно-социального свойства он строит и свою социологию…».
Но давайте обратимся к Священному Писанию, где о христианских «общинности и коллективизме» сказано так: «У множества же уверовавших было одно сердце и одна душа; и никто ничего из имения своего не называл своим, но все у них было общее. Апостолы же с великою силою свидетельствовали о воскресении Господа Иисуса Христа; и великая благодать была на всех их. Не было между ними никого нуждающегося; ибо все, которые владели землями или домами, продавая их, приносили цену проданного и полагали к ногам Апостолов; и каждому давалось, в чем кто имел нужду» (Деян. 4:32-35).
Мы видим, что именно стремление к совершенству в Духе Святом, во Христе Иисусе, а не в либерализме, порождает новое духовное существо — Церковь, которая есть Невеста Христа. Апостол Павел, опираясь на христианские «общинность и коллективизм», учит: «Ибо, как тело одно, но имеет многие члены, и все члены одного тела, хотя их и много, составляют одно тело, — так и Христос. Ибо все мы одним Духом крестились в одно тело, Иудеи или Еллины, рабы или свободные, и все напоены одним Духом. Тело же не из одного члена, но из многих" (1 Кор. 12:12-14)».
Не о личности печётся либерализм, навязывая свои представления о «свободе и демократии», но преследует цель разрушения Тела Христова, разрушения Церкви, а потому-то его и корёжит от всякого намёка на «общинность и коллективизм», и в особенности в России как материке православного христианства. Как мог не увидеть этого бревна в своём глазу Юрий Пущаев — только диву даёшься. Хотя, с другой стороны, либерализм, будучи идеологией всецело антихристианской, прилагает большие усилия к тому, чтобы перетянуть на свою сторону наивных и в общем-то неплохих людей из числа мыслителей и общественных деятелей, дабы, прикрываясь их именами, должностями и званиями, соблазнять как можно более широкий круг людей.
Но значат ли брёвна в глазах Юрия Пущаева, что и проблем нет никаких в вопросах консерватизма и традиционализма? — Нет, конечно же. Однако, памятуя о воинствующей антихристианской сути либерализма, мы, как представляется, можем разобраться и с ситуацией в идеологической сфере российского общества, что сложилась после Либеральной революции 1991-1993 годов и короткого периода перестройки, предшествовавшего ей.
Можно сколь угодно скептически относиться к представлению о советской идеологии как в определённой степени консервативной и традиционалистской, но именно её резкая замена в конце восьмидесятых — начале девяностых либеральной породила явление, которое можно назвать идеологической или либеральной контузией: новая идеология ворвалась в неспешную жизнь советского общества подобно разрыву снаряда или бомбы, чему способствовала деятельность архитекторов и прорабов перестройки, резко свернувших идеологическую работу в плане противостояния враждебной идеологии. Симптомы те же, что и при обычной контузии, но духовного свойства: боль, глухота, слепота, потеря ориентации, раздражительность, гневливость и прочее. К сожалению, с течением времени идеологически-духовная симптоматика, в отличие от обычной контузии, имеет тенденцию к усилению.
Наиболее сильно эта идеологическая контузия ударила по поколению готовившемуся или входившему во взрослую жизнь — это по тем, кому в конце восьмидесятых — начале девяностых было от четырнадцати до 25 лет. Конечно, контузию так или иначе испытали все поколения советских людей, но именно указанное понесло на себе наиболее тяжкие последствия в силу молодости. Как представляется, начальный момент после свершившейся контузии либерализмом, то есть разрыва с Традицией, есть то состояние, которое Александр Дугин определяет как явление «радикального субъекта».
Если брать его лично, то у него контузия пришлась на время интенсивного и весьма успешного изучения им иностранных (естественно, западных) языков (ему было тогда 18 лет), когда буржуазная, она же и либеральная, идеология ударила по нему через зарубежные радиопередачи и иностранную прессу, языковый барьер перед которой он снял собственным старанием и усердием.
Значительную часть контуженных в конце восьмидесятых — начале девяностых повело, после испытанного состояния «радикального субъекта», в сторону национализма, с его тяготением к языческим верованиям и, как правило, с сильным антисоветским уклоном и планами капитальной реконструкции Традиции.
Другую часть контуженных увело в сторону европейского социализма (условно «троцкизма»), с его освобождением низа, нетерпимостью к дореволюционной истории России и враждебным отношением к христианству, в особенности к Православию.
Еще одна часть контуженных потянулась к либерализму, спутником которого являются тотальное лицемерие, индивидуализм, маммонизм и оголтелый антисоветизм.
Особую группу составили те, что в девяностые искренне примкнули к Народно-патриотическому союзу России (НПСР), вступившем в идеологическое и политическое сражение с либералами: в нём во многом сохранялась приверженность советскому образу жизни как в определённой степени консервативному, наследовавшему традиционные ценности России, базирующиеся на Православии. Поэтому нисколько неудивительно было появление в центральной газете этого движения — «Советской России» — приложения «Русь православная». По сути это были оставшиеся несломленными люди Традиции. Можно, представляется, определённо сказать, что это было краткое явление загадочной «Русской партии».
Следующие вступающие в жизнь поколения, распадаясь под воздействием и поныне господствующего в РФ либерализма, по большей части пристраиваются «в затылок» указанным идеологическим группам.
Здесь нужно заметить, что контуженные либерализмом — это не либералы: последние всегда существовали в порах советского общества, мимикрируя под «советского человека». Никакой контузии они, естественно, не испытывали, более того, они и были проводниками либеральной идеологии. Вычислить либералов и уклоняющихся в их сторону из числа контуженных относительно легко, достаточно узнать об отношении человека к кровавому антиконституционному перевороту, совершенному Борисом Ельциным и его клевретами в сентябре-октябре 1993 года. Правда, определённая часть контуженных, не из числа дрейфующих в либерализм, но совсем потерявших ориентацию в идеологическом пространстве, может также дать либеральный ответ, но это скорее исключение из правил или результат идеологической обработки средствами массовой информации.
Нетрудно заметить, что такого же рода идеологическую контузию испытали народы России и во времена Февральской буржуазной революции 1917 года, широко открывшей ворота либеральной идеологии. Но в силу зачаточного состояния средств массовой информации она не смогла тогда победить. Однако отряды контуженных того времени имеют те же самые идеологические характеристики, что и нынешние.
Совершенно очевидно, что в Западной Европе народные массы давно испытали либерально-идеологическую контузию: буржуазные революции — это слом христианской парадигмы и разрыв с обусловленной ею Традицией с резким переводом западных обществ на либеральные, то есть всецело антихристианские рельсы. В силу этого попытки осмысления этого явления, в том числе и в философском плане, начались там значительно раньше.
Ошибка западного «интегрального традиционализма», как представляется, состоит в игнорировании истины, провозглашённой Иисусом Христом: «Я есмь лоза, а вы ветви; кто пребывает во Мне, и Я в нем, тот приносит много плода; ибо без Меня не можете делать ничего» (Ин. 15:5). Однако коварство идеологической контузии состоит в том, что «радикальный субъект» впадает в иллюзию, будто он обретает Традицию, но на самом-то деле это всего лишь фантомная боль в душе, лишившейся её. А в расхристанном мире все дороги ведут либо в язычество либо в либеральное лицемерие.
Появление националистической идеологии есть следствие попытки создания политической теории, объединяющей всех, контуженных либерализмом и пребывающих в состоянии «радикального субъекта». Но без Лозы, без органической связи с Иисусом Христом, с Его Церковью, с Традицией, выросшей на этой почве, эта попытка обречена не только на неудачу, но и на вселенский «смех демонов».
К слову, фундаментальный закон, определяющий успешность мировоззренческих поисков и социально-экономических устремлений, был открыт и описан самобытным православным богословом Феликсом Карелиным (1925-1992) в его работе «Теологический манифест»: «На протяжении двух-трёх столетий процесс капиталистического развития охватил весь христианский мир. При этом обнаружилась одна удивительная закономерность. Оказалось, что склонность того или иного народа к участию в капиталистическом развитии находится в строгом соответствии и в обратной пропорции к участию этого народа в Евхаристической Трапезе. Чем полнее христианский народ участвует в Евхаристической Трапезе, тем менее склонен он к участию в капиталистическом развитии; чем глубже евхаристическая ущербность христианского народа, тем более активным оказывается его участие в развитии капиталистической системы». Правда, нужно учитывать, что здесь нет насилия над человеческой волей: человеческая душа, даже вкусив Божественной Трапезы, под влиянием либеральной идеологии может отвергнуть то, к чему призывает Христос причастника в сердце его.
Однако же — вновь и вновь повторим — представляется совершенно очевидным, что вне опоры на Православие, вне Церкви, вне выросшей на этом фундаменте Традиции выход из состояния мятущегося «радикального субъекта» невозможен в принципе. Именно отсюда, надо полагать, и такой интерес части ведущих западных интеллектуалов к творчеству и личности Александра Дугина, а у противной стороны — стремление к его устранению. Но нужно иметь в виду, что и в Церкви контуженные либерализмом создают серьёзные проблемы. Это отчётливо можно наблюдать по Украинской Православной Церкви, где контуженные из группы уклоняющихся в национализм, в том числе и архиереи, пытаются расколоть Церковь, отделиться от, как они говорят, промосковских епископов и мирян.
И завершая статью: вместо того, чтобы заниматься диффамацией своих собратьев, стоило бы обратить внимание на те инфернальные явления современной жизни, что отображены в аспидных персонажах Откровения. Опишите апокалиптические проявления в современной жизни эсхатологическим языком богословия, раз вы так строго настроены к языку и чуждым православному уху интонациям оппонента, тогда и нужда в философских интерпретациях этих явлений из состояния «радикального субъекта», то есть из состояния контузии либерализмом, отпадёт сама собой.
Идеологическая контузия конца восьмидесятых — начала девяностых, осуществлённая в России, — это тягчайшее беззаконие, оно гораздо страшнее стихийных бедствий, эпидемий и войн, ибо нанесло чудовищные увечья душам человеческим, ввергло в соблазн миллионы людей. В том-то и достоинство таких, как Александр Дугин, что, несмотря на тяжелейшую идеологическую контузию и соответствующие ей неизбежные мировоззренческие последствия, они упорно продолжают держаться за единственно спасительную истину в их ситуации: «Либерализм есть абсолютное зло — не только в своем фактическом воплощении, но и в своих фундаментальных теоретических предпосылках». И бросать в них за это камни осуждения, пытаясь сокрушить их авторитет, не есть следствие любви к Богу и к ближнему своему.
Вячеслав Степанович Макарцев, православный публицист
Источник: ruskline.ru
